, тогдашний министр иностранных дел, поначалу не осмеливается появиться пред своей государыней с подобными планами раздела. Между тем, старый шестидесятилетний Фриц
[451] становится крепким как молодой студент: «N’oubliez rien, — пишет он Солмсу, — mais employez plutôt tous les moyens humainement possibles, pour me faire obtenir quelque portion de la Pologne et ne fût ce qu’une parcelle. Vous pouvez être assuré, je n’oublierai certainement pas le service que Vous m’aurez rendu dans cette rencontre, mais que plutôt je m’empresserai à Vous faire éprouver les effets de ma reconnaissance par une récompense proportionnée et telle que Vous aurez tout sujet d’en être content
[452]». Собственно, вопрос, кто начал раздел Польши, мне, по сути дела, безразличен. Раздел произошел, и все трое согрешили почти в равной доле. Но эти письма в самой высшей степени удивительны, чтобы понять старого государя в Сан-Суси.
Сегодня был у Лёвенштерна, чтобы рассказать ему об этих письмах. У него я узнал, что здешний Смитт, который готовит биографию Суворова, провел изыскания в Московском архиве и переписал там целые кипы переговоров, которые состоялись между Екатериной, Паниным, Солмсом и Старым Фрицем. Эти копии очень хотел видеть Нессельроде, в то время, когда он был еще у руля. Через посредство Лёвенштерна он получил эти копии, которые, естественно, с такой жадностью изучал, что не мог даже от них оторваться. Через несколько месяцев Лёвенштерн попросил их обратно. Канцлер не хотел, он утверждал, что бумаги содержали дела, которые могли слишком скомпрометировать Пруссию и Россию. Еще раз получить их Смитт уже не мог. В конце концов, спустя годы, после того как канцлер получил отставку, он поручил Вестманну[453] привести в порядок свои бумаги и все, что принадлежало другим, но все еще находилось среди его вещей, вернуть их собственникам. Таким образом, Смитт вновь получил свое.
Старый Нессельроде проявляет большой интерес к этому польскому разделу 1772 г. Уже прошлой зимой он неоднократно мне говорил, что в нашем архиве должны быть в высшей степени интересные дела. Это высказывание я тогда не мог себе объяснить. Я полагал, Рохов[454] охотно предоставил ему эти сведения. Теперь я знаю, как обстоит дело. На основании того, что находится в Москве, он сделал совершенно правильный вывод о том, что должно быть у нас, и это бесподобно.
Вчера император отплыл в Лугу. Барон сопровождал его в Царское (Село — В.Д.), откуда Его Величество отправился. Таким же образом в прошлое воскресенье, когда Двор вновь перебирался отсюда в Петергоф, он вновь был в свите императора.