этот, для русского (человека — В.Д.) необычайно литературно образованный скептик, любит представлять дело гуманности и цивилизации. Для крестового похода Николая против Константинополя
[703] такое едва ли было возможным. С другой стороны, в популярной ненависти к Австрии он проявляет себя чистокровным русским, не впадая при этом в славянский радикализм. Если он не видит в Австрии государства но «только правительство», то он еще более коварен, когда (говорит, что — В.Д.) Германский союз «должен придерживаться исключительно оборонительной комбинации»
[704], которая позволит локализовать войну, то есть: своего рода пожарные мероприятия для предотвращения распространения пламени и для его ликвидации. В качестве такой державы Пруссия, как здесь полагают, будет способствовать миру. Я так не думаю. Рано или поздно, обстоятельства приведут к войне.
Твоя беседа с принцем Фридрихом Карлом о «Шазо» очень меня заинтересовала. Лоэн передал «Фридриха Великого» императрице-матери; в следующий вторник она садится на корабль, чтобы отправиться через Штеттин в Эмс и в Швейцарию. Таким образом, ты сможешь ее приветствовать.
О своем будущем я еще ничего не знаю. Вертер сделал все возможное, чтобы забрать меня отсюда, Теремин обещает все, но в действительности ничего не происходит.
Финансы причиняют людям много хлопот. Княжевич находится под полным влиянием Чевкина. Теперь же благосклонностью Ротшильдов и правительства пользуется господин Кап-гер[705], в то время как барон совершенно остается в стороне. На предыдущем рабочем дне биржи Карл Фелейзен опубликовал в биржевой котировке кое-что от барона для Гамбурга по курсу к 29¼ и от Капгера также для Гамбурга, но по курсу 29>14/>16. Последний рассвирепел, пожаловался Княжевичу, что Фелейзен котирует так, как угодно барону, а на следующий день появился указ, по которому в будущем четыре маклера, которых необходимо выбрать из круга коммерсантов, должны будут подписывать биржевой бюллетень, чтобы контролировать К. Фелейзена. Последний считается креатурой барона, которому все это кажется смешным. Он верит и внушает себе, что к нему опять все вернется. Мне это кажется все же проблематичным. Он держит себя абсолютно пассивно; его же соперники очень деятельны.
Вчера была инспекция золота и серебра в крепости[706]. Когда же я спросил барона, какая сумма наличных денег там насчитывается, он ответил простодушно: «около 80 миллионов». Я все-таки рассчитывал еще на 90 миллионов, так как в прошлом году министр финансов бахвалился о (поступлении — В.Д.) еще одной денежной массы в размере 119 миллионов. Но тут стало известно, что все ушло за границу. 80 миллионов и к этому 700 миллионов банкнотами!