* * *
В четвертый раз перекрутив назад видеокассету, Гарленд Уэбстер снова просмотрел то, что произошло. Мгновенно появившееся розоватое облачко, падающий охранник, второй охранник, пытающийся убежать прочь, резкий переход видеокамеры на общий план, чтобы захватить всю поляну. Второй охранник вдруг падает на землю. Затем долгая пауза. Потом сумасшедший рывок Ричера. Ричер раскидывает трупы, перерезает веревки, утаскивает Макграта под защиту леса.
– Мы ошибались насчет этого парня, – признался Уэбстер.
– Жаль, что здесь нет Гарбера, – заметил генерал Джонсон. – Я должен буду перед ним извиниться.
В наступившей тишине вдруг прозвучал голос адъютанта:
– У разведывательных самолетов горючее на исходе.
Джонсон кивнул:
– Отошли один назад. Теперь оба здесь больше не нужны. Пусть сменяют друг друга.
Адъютант связался с базой Петерсон, и через полминуты три из шести экранов в командной машине погасли. Самолет, летавший по внешнему кругу, развернулся и взял курс на юг. Второй перешел на более плавные круги, уменьшив фокусное расстояние объективов так, чтобы держать под наблюдением весь район. Крупный план поляны уменьшился до размеров монеты, и в правом нижнем углу появилось здание суда. Три одинаковых изображения на трех экранах, по одному для каждого из присутствующих в машине. Уэбстер, Джонсон и его адъютант подались вперед, прильнув к экранам. Внезапно в кармане Уэбстера запищала рация.
– Уэбстер? – послышался голос Боркена. – Ты меня слышишь?
– Да, слышу.
– Что случилось с самолетом? У вас что, пропадает интерес?
На мгновение Уэбстер задумался, как Боркен это определил. Затем вспомнил про инверсионные следы, чертившие высоко в небе своеобразную диаграмму.
– Кто это? – спросил он. – Броган или Милошевич?
– Что случилось с самолетом? – повторил Боркен.
– Кончилось горючее. Он вернется.
Последовала пауза. Затем снова раздался голос Боркена:
– Хорошо.
– Так кто же это? – опять спросил Уэбстер. – Броган или Милошевич?
Но рация у него в руке просто умолкла. Щелкнув выключателем, он поймал на себе взгляд Джонсона. У генерала на лице было написано: «Как выяснилось, армейский человек оказался хорошим, а человек из Бюро – плохим». Уэбстер пожал плечами. Он постарался передать этим жестом огорчение. Постарался сказать: «Мы оба ошибались». Однако выражение лица Джонсона говорило: «Ты должен был знать».
– Это может создать определенные трудности, не так ли? – сказал адъютант генерала. – Броган и Милошевич. Тот из них, который не предатель, по-прежнему считает Ричера нашим врагом. А тот, который предатель, знает, что Ричер его враг.