.
Жандарм и в будущем начальник Московского охранного отделения А.П. Мартынов в своих воспоминаниях, созданных после революции, также отмечал, что жандармская, розыскная, осведомительная работа могла действовать только на подпольное революционное движение, но не на «общественно-политическую жизнь страны», которая «шла своим чередом». Правда, по его мнению, особую угрозу эта жизнь стала представлять только в годы Первой мировой войны, став главной причиной революций 1917 г.1002
В целом в отношении как «либералов» (в трактовке деятелей политического сыска) Г.К. Градовского, М.М. Ковалевского, С.А. Муромцева, братьев П.А. и А.А. Бакуниных, Ф.И. Родичева1003, так и некоторых более «радикальных» деятелей (М.И. Петрункевич, Д.И. Шаховской и др.) Департамент полиции так и не вышел за пределы пассивного наблюдения и личных переговоров1004, а в массовом порядке административные меры в отношении общественных деятелей, наложенные Особым совещанием, были применены, по сути, только после студенческой демонстрации 4 марта 1901 г., и коснулись они группы, названной в Департаменте полиции «радикально-оппозиционной».
Завершая анализ карательно-репрессивной стратегии политического сыска, стоит остановиться на ее переплетении с теми формами взаимодействия, которые не были зафиксированы в нормативной базе, однако активно использовались деятелями общественного движения для давления на политический сыск – как прямого (обращение к руководству Департамента полиции), так и опосредованного (обращение к «знакомым» в других государственных структурах). Речь идет о ходатайствах, которые общественные деятели подавали так часто, что можно говорить о практике, стоявшей за пределами правового поля. Удовлетворение же этих ходатайств (или же их неудовлетворение) также было своего рода коммуникативной стратегией чинов политической полиции. В целом эту ситуацию можно охарактеризовать как своеобразный «обоюдный сговор» о допустимом поведении – и этот сговор стоял за пределами правовой регламентации.
С одной стороны, чины политического сыска создавали из такой игры целую систему «милости». Так, С.А. Муромцев в 1889 г. не стал сопротивляться давлению со стороны власти – и сложил с себя полномочия гласного, но спустя непродолжительное время подал ходатайство о восстановлении в прежнем положении, и ходатайство было удовлетворено1005. Влиятельный секретный агент М.И. Гурович, про которого шла речь выше, предлагая регулярное «переписывание» участников вечеринок полицией, объяснял: это «заставит их после 3–4 последовательных переписей держаться осторожнее и избегать частых встреч с полицией, тем более что все эти Милюковы и им подобные живут в столице не по праву, а из милости»