Мансур сердито воззрился на Зумурруд, наполняющую кубки Яу и Цзяо Тая. Когда она склонилась к Цзяо Таю, от едкого, почти животного запаха у него внутри все сжалось. Он стиснул кулаки, чтобы успокоиться. А она склонила голову прямо к нему, обнажила в улыбке жемчужно-белые зубы и едва слышно произнесла:
— Я живу на первой лодке в четвертом ряду.
— Иди сюда! — заорал Мансур.
Когда девушка обернулась, араб что-то грубо сказал ей на своем языке.
Она чуть вскинула брови и надменно ответила на китайском:
— Я разговариваю, с кем хочу, о повелитель множества кораблей.
Лицо Мансура исказила злобная гримаса, во взгляде пылало бешенство.
— Кланяйся и моли о прощении за свой дерзкий язык!
В ответ Зумурруд плюнула на пол, прямо ему под ноги.
Мансур разразился проклятиями. Он вскочил и, ухватив ее рукой за волосы, рывком поднял на ноги. Сорвав другой рукой бахрому с ее бедер, он развернул девушку к гостям и крикнул сдавленным голосом:
— Взгляните-ка на прелести этой шлюхи! Они продаются!
Зумурруд пыталась высвободиться, но он грубым рывком вновь развернул ее, заставил преклонить колени и прижал ее голову к полу, одновременно рявкнув в сторону музыкантов. Тот, что играл на струнах, тут же вскочил и протянул Мансуру длинный ротанговый смычок.
Цзяо Тай отвел глаза от скрючившейся женщины и холодно обратился к Мансуру:
— Вам бы лучше улаживать свои разногласия наедине. Вы ставите гостей в неудобное положение.
Мансур окинул его испепеляющим взором и открыл было рот, но вовремя спохватился. Кусая губы, он отбросил уже вознесенный над девушкой смычок и выпустил ее волосы, а потом снова сел на место, бормоча себе что-то под нос.
Плясунья встала, подобрала разорванную бахрому, повернулась к Цзяо Таю и Яу и прошипела, сверкая очами:
— Запомните, что он сказал. Я достанусь тому, кто больше заплатит!
С высоко поднятой головой она скрылась за занавесью. Оба музыканта поспешили за ней.
— Горячая девка! — хмыкнул Яу. — Но, осмелюсь предположить, Мансур, хлопот с ней не оберешься! — Он наполнил его кубок и, поднимая собственный, добавил: — Премного обязан за столь изысканное представление!
Мансур молча кивнул. Яу встал, и Цзяо Тай последовал его примеру. Он хотел было тоже поблагодарить хозяина, но передумал, заметив жгучую ненависть в глазах Мансура. Хозяин проводил гостей через сад до ворот и сквозь зубы пробормотал несколько слов на прощанье.
Носильщики, ожидавшие у паланкина Яу, поспешно вскочили, но Цзяо Тай жестом остановил их.
— Давайте немного прогуляемся, — предложил он Яу. — Там было так душно, да вдобавок это заморское пойло в голову ударило.