Убийство в Кантоне (ван Гулик) - страница 49
— Не унывай, дорогуша! — на ходу приободрил ее Цзяо Тай. — Думай о своих комиссионных за выпитое им вчера!
Девица огрызнулась в ответ, но Цзяо Тай уже проскользнул внутрь. Коридор был тускло освещен белыми шелковыми фонариками, висящими на изогнутых стропилах. Цзяо Тай принялся изучать имена, выведенные на лакированных дверях. «Весенняя Грёза», «Ветка Ивы», Нефритовый Цветок» — всё имена куртизанок, но ни одно не походит на воспроизведение китайскими иероглифами имени Зумурруд. На последней двери, в самом конце коридора, имени не было, зато она выделялась искусными миниатюрами птиц и цветов. Взявшись за ручку, Цзяо Тай убедился, что дверь не заперта. Тогда он толкнул ее и вошел.
Полутемная комната была куда больше обычной судовой каюты и вдобавок роскошно обставлена. В воздухе висел тяжелый аромат мускуса.
— Раз уж вы здесь, что ж не подойти ближе? — донесся до него голос плясуньи.
Теперь, когда его глаза привыкли к полумраку, он разглядел в глубине комнаты высокое ложе с приоткрытым красным пологом. Там возлежала, откинувшись на парчовую подушку, нагая Зумурруд. Она была не накрашена, а единственным украшением служили синие бусы в золотой филиграни.
Цзяо Тай подошел к девушке. От столь невероятной красоты у него перехватило дыхание и слова застряли в горле. Наконец он выдавил из себя:
— А где же тот изумруд?
— Дурачок, я ношу его, лишь когда танцую! А сейчас я только что искупалась. Тебе бы тоже не помешало, а то весь в поту. Вон там, за синей завесой.
Он осторожно пробрался между столиками и креслами, которыми был уставлен толстый ковер с густым ворсом. За синей занавесью оказалась маленькая, но изящная умывальня, отделанная красиво отполированным деревом. Цзяо Тай быстро разделся, присел у кадки с горячей водой и вымылся, черпая воду маленьким деревянным ведерком.
Вытираясь подкладкой собственного платья, он заметил на туалетном столике коробку с лакричными палочками. Он взял одну, пожевал, придавая кончику нужную форму, и тщательно почистил зубы. Затем он повесил платье и защитный жилет на бамбуковую вешалку и, поигрывая мышцами испещренного шрамами обнаженного торса, вернулся в комнату в одних мешковатых штанах. Пододвинув кресло к ложу, он буркнул:
— Как видишь, я принял твое вчерашнее приглашение.
— И ждать, конечно, не заставил, — язвительно произнесла она. — Хотя ты поступил мудро, выбрав столь ранее утро, ибо лишь в это время я имею возможность принимать гостей.
— Почему?
— Да потому, друг мой, что я не обычная куртизанка. Какими бы оскорблениями ни осыпал меня этот мерзавец Мансур, я не продаюсь, ибо у меня есть постоянный покровитель. Богатый, как можешь убедиться, — добавила она, обведя комнату широким взмахом округлой руки. — И он не жалует соперников.