Девчата заговорили наперебой:
— Аленка три года в тюрьме сидела.
— За кражу. А прежде в ремесленном училась.
На койку, напротив Игоря, села маленькая девушка с круглыми большими глазами, одетая в синее платье из дешевого шелка, которое ей, видимо, хотелось сделать модным, но получилось оно мешковатое, с неуклюжими длинными рукавами. Большой, грубо выкроенный белый воротник неряшливо топорщился, а спереди на платье были налеплены во множестве крупные пуговицы. Убогая одежда ее — хотя за те же деньги можно было сделать очень хорошенькое платьице — словно подчеркивала бедность обстановки: дырявые марлевые занавески на окнах, какие-то лохмотья в углах… Девушка уныло говорила:
— Крадут у нас все: и еду и белье. Замкнуть негде. И парни ходят. Ни днем и ни ночью спокою нет.
Игорь спросил, что за парень лежал на койке.
— Наш, со стройки. К нашей девушке ходит.
— Как ходит? — помедлив, большими, странными глазами глядя на девушку, спросил Игорь. — И спит?
— Да, — просто согласилась она.
— Вас как зовут? — быстро спросил Игорь.
— Белкина, Тося.
Узнав, что Игорь секретарь горкома комсомола, она кивнула на чернявую угрюмую девушку в коричневом вылинявшем платье.
— Маруся Чоботова у нас комсомолка.
Маруся, повернувшись, заговорила быстро и убежденно:
— И не комсомолка. Билет есть, а учетную карточку даже не сдавала. Недостойная я в таких условиях быть комсомолкой. Пусть переселят, тогда буду.
— А разве по-комсомольски бежать от трудностей? — Игорь повернулся к ней, взявшись рукой за спинку койки. Он невольно сравнил белый чистый свой манжет с грязной простыней, и на мгновение Игорю стало стыдно этой чистоты. — Почему бы вам всем не взяться и не навести здесь порядок? Вы же сами позволяете парням приходить к вам?
Маруся замолчала и отвернулась. Тень-гримаска мелькнула у нее на лице.
Тося тихо, иронически говорила:
— Позволяем! Да разве здесь наведешь порядок? Мы вот с Пантюшкой хотели частную квартиру снять, да заработок мал.
— С каким Пантюшкой?
— А вон, — она кивнула на парня в стеганке, который стоял в дверях и заинтересованно слушал, о чем говорили Русаков, Костоломов и комсорг с другой группой молодежи. Его словно осторожно приплюснутое чем-то лицо было такое хорошее, ласковое, что нельзя было даже на мгновение предположить о нем что-либо дурное.
— Он ваш муж? — спросил Игорь Тосю.
— Не знаю, кто он мне — муж или так кто, — подавив вздох, ответила Тося.
Игорь только сейчас заметил: фигура у Тоси округлившаяся. Игорь в нерешительности помялся, потом, сам невольно краснея, спросил:
— Беременность у вас от него?