Павел укоризненно покачал головой.
— Ветер ты! А еще Корчагиным увлекаешься.
— У-у, морали! — протянула Лиля. — Учти, о жизни можно не пожалеть и прожив немного иначе! — крикнула она, убегая.
В дверях Лиля почти столкнулась с матерью. За нею показался Осип. Они посторонились, пропуская стремительную Лилю. Евдокия Тихоновна проговорила:
— Ну и девки ноне! Чисто в них шилья навтыкали! — И крикнула, обернувшись, дочери: — Чтоб в двенадцать дома была. Я те постою с парнями!..
Следом за свекровью и мужем вошла Раиса. Она несла на большом цветном подносе тарелки с винегретом, миску рассыпчатой картошки и сковородку со свежими котлетами. Осип успел сбегать в магазин, он зарумянился и держал в руке еще одну непочатую бутылку водки.
Раиса была уже в другой кофте, с длинными рукавами. Она сбегала за совком и веником и, не спрашивая и не удивляясь, собрала осколки разбитой Павлом рюмки. Павел вдруг представил на своем месте Игоря Соболева. Нет, тот бы не смолчал. Когда Раиса выпрямилась и хотела было идти на кухню выбросить осколки, Павел вдруг в упор спросил:
— Дерется Осип?
Раиса растерянно посмотрела на мужа, на свекровь, та густо покраснела.
— Нет… что… Нет… — пряча глаза, сказала Раиса и быстро вышла.
— Ты докажи, а потом спрашивай, — злорадно повторила Евдокия Тихоновна.
«Действительно, теперь не докажешь», — подумал Павел.
— Ладно, мать, кончили, — недовольно сказал Осип.
Через несколько минут семья чинно сидела за столом. Раиса попросила говорить потише, чтобы не разбудить детей — они уже спали. Снова Осип налил рюмки. Пили за приезд Павла и желали ему счастья на новой работе. Павел заметил, что Раиса после разговора о побоях смущалась и избегала его взгляда. Но украдкой женщина смотрела на него благодарно, матерински нежно.
* * *
В воскресенье, когда Павел, против обыкновения, не оставшись у матери до конца дня, уехал в Озерную, дом, где жили Куренковы, разыскивали две девушки. Обе они были в форме финансовых работников: в зеленых шинелях с золотыми звездочками на воротниках и в зеленых беретах. У одной из них, высокой, красивой, со строгим точеным профилем и серьезным выражением лица, поверх берета был надет еще теплый шерстяной платок. Другая, маленькая и очень полная, пышущая здоровьем, розовощекая девушка берет надела набекрень, и из-под него задорно выглядывали золотистые волосы. Девушки шли по Зареченской под руку, разглядывая номера домов. Полная была Ира Яблокова, «Яблочко», как звали ее в банковском коллективе, та самая Ира Яблокова, в которую был влюблен Корнюхин и которую на кустовом собрании организаций центральных учреждений комсомола выбрали ответственной за куст. В шерстяной платок спряталась Аня Зюзина.