Она опять склонила к плечу голову, а маленький гражданин стал колотить по ее грудям кулачками с таким ожесточением, точно это были две неприятельские башни.
– Так вот что я сейчас сделаю, Ульяна…
Он поднял косу с земли и, держа ее над головой, продолжал:
– Положу ее на руки Лай-Лай-Обдулая… Пусть сам и сеет, и косит, и собирает виноград… Я ему не прислужник, этакой кукле, очень надо…
Вокруг раздался хохот стоящих крестьян и среди смеха короткие фразы:
– Во-во, чудотворцу в самый раз!
– Только хохочет брюхом это, а работы никакой…
– Коли чудотворец, пусть скажет слово такое: коса сойдет с небеси и сама заходит по полю… А нет – чурбан он из дерева, так я понимаю…
– Вот что, милые человеки, – заговорил вдруг Вавила, неожиданно появившийся среди толпы с перевязкой на лице, – пойдем и побросаем косы к ногам чудотворца, чтобы не было для нас такой обиды…
– Побросаем косы, – раздались десятки голосов, а Вавила продолжал:
– Человеки добрые, лучше умереть, нежели иметь начальников над собой и лишиться свободы. Человек свободный делает, что ему подсказывает совесть, а раб идет, как вол, за хозяином, и потому не человек он, а кукла. Сыскались между нами большие обманщики и гордыбачат. Что ж, ужели, как верблюды, подставим спины свои и скажем: кладите на нас всякие тяжести – повезем? Голубчики, человеки милые, да ведь этак мы смеха достойны, и всякий плюнет на нас и скажет: рабы паршивые. Да, мы рабы, перед которыми поставили куклу и говорят: молитесь богу, и работайте на нас, и слушайте во всем нас, как ослики хозяина. А там, во чреве-то куклы, может, сидит какой пакостник – вот и свистит брюхом чудотворец божий. Что ж это такое, человеки милые, платить какие-то оброки, не иметь своей воли, спрашивать, жениться ли, или развестись, кланяться в пояс таким же, как мы, человекам… Скоро запрягут нас, как волов, я полагаю, и погонять станут…
Здесь он должен был приостановиться, потому что высокая девушка с добрым лицом, Оксана, давно уже стоявшая около него, при последних его словах легонько толкнула его под локоть и прошептала:
– Тс-с… Вавиленька, милый… тс-с…
– Радость моя! – пламенно воскликнул великан, окручиваясь рукой вокруг ее шеи; она же ласковым шепотом продолжала:
– Не можно тебе, Вавиленька, милый, речь держать… Тс-с, не смей…
– Мы должны защищаться – свободные люди…
– Ты запамятовал, Вавиленька, голубок мой, как у тебя одно ребро выбили, хоть и свободный… Будешь говорить – и другого недосчитаешься: вот у тебя жены-то и не будет…
– Как не будет жены? – удивленно спросил Вавила и, так как и другие крестьяне слышали сказанные ею слова, то внимание сделалось общим. Она же, положив пальцы на плечо Вавилы, таинственным шепотом, но так, что ее слышали, произнесла: