Я вхожу.
Не считая кресла-качалки, из мебели в комнате только кровать с одиноко торчащей из-под стёганого одеяла подушкой да комод – его, похоже, дедушка Айк сколотил сам.
И весь этот комод уставлен фотографиями.
И стены увешаны.
Дедушка Айк откашливается. Я оборачиваюсь.
– Я… гм… мне очень жаль. Родди не хотел…
– Родди прав, – коротко рявкает дедушка Айк.
С минуту мы молчим. За это время я успеваю рассмотреть фотографии. На них бабушка Бетти: вот их свадьба, вот она танцует, есть даже портрет – настоящий, написанный художником.
На нескольких снимках присутствует маленькая девочка – должно быть, мама: бабушка Бетти на крыльце больницы с ней, новорождённой, на руках; мама с бабушкой Бетти и дедушкой Айком строят на пляже замок из песка; мама, одетая каким-то зверьком, улыбается, выглядывая из-за спины бабушки Бетти… Но, кажется, после очередной мамы, задувающей свечки на торте в честь своего десятого дня рождения, нет ни одной. Ни тебе школьных балов, ни спортивных команд, ни вручения аттестатов.
И ни единой пылинки.
– Что ж, теперь ты знаешь, почему я не хочу, чтобы здесь кто-нибудь ошивался, – ворчит дедушка Айк.
– Это похоже на… на храм!
Он пожимает плечами.
– Зови как хочешь.
На комоде, между бабушкой Бетти на карусели и другой, обнимающей пятнистую чёрно-белую собаку, которая лижет её в лицо, зияет пустота.
– Ты одну фотографию унёс ко мне в комнату! Ещё до нашего приезда. Ту, где она на велосипеде.
– Моя любимая. – Дедушка Айк вдруг вскакивает с кресла. Энергично, как молодой. – Хочу тебе ещё кое-что показать. Давай-ка прокатимся.
– Но… твой пикап… Я же его угробил…
– Возьмём машину Родди. – По лицу дедушки Айка не скажешь, сердится он или нет.
– Мне правда очень жаль… в смысле, насчёт машины…
Он взмахивает рукой, как медведь, отгоняющий муху.
– Есть вещи, потерять которые – трагедия. А есть другие. От которых, наверное, давным-давно пора было избавиться.
Из кухни тянет подгоревшим беконом – вероятно, это должно означать, что электричество наконец включили. Гостиная залита ярким солнцем. Словно никакого урагана и не было.
Ну, почти.
Дедушка Айк терпеливо ждёт, пока я под пристальными взглядами родителей впихиваю в себя пару кусков бекона.
– Мы с малышом съездим кое-куда, – говорит он маме. – Если ты не возражаешь, конечно.
Мама долго смотрит на меня, потом снова на дедушку Айка.
– Не самый плохой вариант, как мне кажется, – наконец признаёт она.
Я едва не давлюсь беконом: наверное, с тех пор, как мы здесь, они впервые хоть в чём-то сошлись.
– Можно он потом забросит меня к Корали? – нерешительно спрашиваю я. Интересно, справится ли та неведомая сила, что заставила маму согласиться с дедушкой Айком, и с моей просьбой? – Хочу убедиться, что с ней все в порядке, – добавляю я для верности.