Папа вскидывает бровь, но мама кивает.
– Ладно, но пусть Айк дождётся тебя снаружи. И чтобы не вздумал сажать Итана за руль, не то…
Но тут звонит телефон.
Мама хватает трубку. С минуту она слушает, прикусив губу, потом как-то неуверенно говорит:
– Конечно. Минуточку. – И прикрывает рукой микрофон. – Итан? Это мистер Рид. Он хочет с тобой поговорить.
Спустя час мы с дедушкой Айком сидим в пикапе Родди. На сиденье между нами примостилась коробка с волчатами. Придётся отдать их Корали – как только я, повидавшись с ней, вернусь домой, мы уедем из Палм-Нота.
Дедушка Айк молча гонит по незнакомым мне дорогам, пока наконец не снижает скорость и не сворачивает к огромным кованым воротам.
Ворота приоткрыты. Дальше по обе стороны аллеи выстроились дубы, за ними тянется кирпичная стена.
Дедушка Айк глушит мотор.
– Придётся пройтись, – ворчит он, указывая на упавшее дерево, которое перегородило дорогу. – Здесь недалеко.
Вытащив коробку, чтобы волчата не зажарились в машине, я пристраиваю её в тенистом уголке – дедушка Айк считает, что там с ней ничего не сделается.
Мы шагаем вдоль чёткой линии деревьев, и с каждым шагом мне всё больше не по себе.
– Где мы? – спрашиваю я наконец.
– Там, где я провожу большую часть времени, – коротко отвечает он.
Мы перебираемся через очередное дерево, и я замечаю в стене ещё одни ворота. А рядом с ними – табличку, увидев которую, я не могу удержаться от громкого возгласа. «Старое кладбище» – вот что на ней написано.
За воротами дедушка Айк долго петляет между надгробными камнями и плачущими ангелами, пока мы не останавливаемся под магнолией.
«Бетти Померой, 1943–1983. Возлюбленная мать и жена. Без тебя свет померк», – читаю я на камне. И прежде чем успеваю понять, что чувствую, из уголка глаза по щеке уже катится слеза.
– Это всё ты сделал? – спрашиваю я, украдкой смахнув её.
– Точно.
Клочок земли вокруг бабушкиного надгробия буквально усеян цветами. Ураган, конечно, немного их потрепал, но видно, что до этого за ними хорошо ухаживают.
Я вспоминаю иссохшие цветы и жухлую траву перед домом дедушки Айка, когда мы только приехали. Трудно поверить, чтобы человек, предоставивший зелени в своём дворе медленно умирать от жажды, мог одновременно возделывать такую красоту.
– Так, значит, сюда ты ездишь каждый день, когда по утрам уходишь из дома?
– Точно.
– Круто…
– Ты как-то меня спросил, почему мы с твоей матерью не ладим. А ответ непростой, так что лучше присядем. – Дедушка Айк указывает на каменную скамью за нашими спинами. – Твоя бабушка была самым чудесным человеком, какого я только когда-либо встречал. Она была прекрасна – что душой, что внешне. Бог свидетель, я до сих пор не до конца понимаю, почему она согласилась за меня выйти. А когда… когда она умерла, я сломался.