— Дался тебе этот Вилор? — проворчала Глафира. — По мне, Влас — куда как красивше.
— Красииивше, — передразнил презрительно бывший Влас. — Много ты понимаешь, деревня. Я за революцию крови своей не жалел, пусть она мне в имени моём светит лучезарно. Глядишь, и по службе заметят — может, повыше куда продвинут.
— Ага, если не задвинут, — не сдавалась супруга.
— Всё-таки, вижу, придётся тебе задвинуть по хлеборезке, чтоб помнила лучше — отстранённо сказал Вилор. Помолчал, продолжил раздумчиво. — Ты вот что, Глафира. Собирайся-ка на Сухаревку.
— Зачем это? Там Николай и без меня справляется. Я думала бельё замочить.
— Потом замочишь, надо дело одно провернуть.
— Какое дело?
Вилор вплотную придвинулся к жене, понизил голос:
— Найдёшь там этого… как его… Васю-Мясо…
— Да ты что?! — всерьёз испугалась Глафира, — Ну его к лешему, не связывайся ты с ним!
— Вот тебя забыл спросить, с кем мне связываться, — огрызнулся супруг. — Слушай лучше, а то опять перепутаешь всё.
— Ох, Вла… Вилор, как бы боком нам не вышло. Зачем он тебе, душегуб этот?
— Скажешь ему, что из-за границы к соседке нашей приехала богатющая буржуйка. Вся, мол, разодетая, и денег у ней, мол, куры не клюют.
— Ты что задумал, Влас? — Глафира возвысила голос. — Ты что задумал, тетеря? Он и нас заодно порешит, не оглянется.
— Не порешит, — сказал убеждённо Вилор. — Я всё-таки в Кремле, в сердце страны работаю, почти в правительстве РЭСЭФЭСЭРЭ. Да и ты ему не Дунька с улицы. Ты думаешь, я не знаю про ваши шашни?
— Какие шашни? Какие такие шашни?! — негодующе взвизгнула Глафира, но негодование получилось неубедительным, Вилор не обратил на него никакого внимания.
— Не о них сейчас речь. Молчи, говорю, и слушай хорошенько. Скажешь ему, что есть, чем поживиться, мы никакого процента за наводку не просим. Заберёт себе всё, что найдёт. Только пусть никого не оставляет, соседку тоже… Ты поняла?
— Ой, Влас, не надо бы! Ой, не надо! Он же зверь. Как бы хуже не вышло.
— Не выйдет, я уж всё продумал. В случае чего в милицию капну — есть у меня там знакомый. А, ежели выгорит, ты подумай — вся квартира нам достанется. Заживём, мама не кувыркайся! Плохо разве?
Толстуха молчала, ела мужа глазами, полными ужаса.
— Вот и я говорю — неплохо, — заключил супруг. — Собирайся, хватит разговоры разговаривать.