В период блокады Гинзбург уточняет понятие «надрыв», изучая другую «неудачницу», обозначенную инициалами «Г. Б.». Гинзбург дает надрыву новое определение: «Надрыв – это состояние и поведение, которое возникает из переживания несовпадения между собственной ценностью и невозможностью реализовать эту ценность»[825]. Если вернуться к корню слова «надрыв» («рыв, р/в-»), представляется, что взрыв эмоций порожден разрывом между потенциальными и реальными достижениями. И, как утверждает Гинзбург, надрыв – механизм, с помощью которого человек во всеуслышание возвещает, посредством страданий напоказ, о своей потенциальной, нереализованной ценности.
В случае Г. Б. первичная ценность, реализация которой в жизни натолкнулась на трудности, – это ее «женская чувственность», «женская ценность», гарантией которой раньше были ее красота и «сексапильность» («Г – женщина скорее красивая и сексапильная»). Гинзбург относит Г. Б. как типичное историческое явление к двум категориям: 1) к деклассированной буржуазной интеллигенции; 2) к категории женщин, которые потерпели неудачу в семейной жизни, но позднее из‐за «вялости импульсов, отсутствия специфических способностей, обусловливающих специфические интересы» не сумели самореализоваться и в профессиональной деятельности. Гинзбург пишет, что Г. Б., натура слабая, покорная и зависимая от других, нравится мужчинам лишь недолго, а затем ее неизбежно бросают. Совсем юной, шестнадцати лет, она вышла замуж, брак был несчастливым, детей у нее в браке не было. Гинзбург (явно отождествляющая себя со способом самореализации, который она называет более типичным для мужчин) замечает, что у Г. Б., как и у многих женщин в такой же ситуации, было два варианта «эрзац-реализации» – пойти работать («служить», как выражается Гинзбург) или учиться. Она поступила в аспирантуру, но ее исключили за то, что она держала себя и разговаривала «дамским тоном»; эта манера поведения побудила администрацию нарочно провалить Г. Б. на некоем «политическом экзамене», как называет этот экзамен Гинзбург.
Г. Б., которой свойственен «истерический нарцизм» (Гинзбург постоянно связывает надрыв с истеричностью), строит свою автоконцепцию вокруг неудачи именно потому, что полностью уверена в «своей женской ценности»[826]. Здесь Гинзбург утверждает, что надрыв – это «скрытое утверждение через отрицание». Как учит нас герой «Записок из подполья» Достоевского, кажущееся самоунижение повышает значимость человека, делая очевидным несоответствие между тем, чего он заслуживает, и его судьбой в реальности