. Или, говоря словами Роберта Фолкенфлика, «автобиография часто выкристаллизовывается, чтобы таким способом разрешить проблему инаковости прежнего облика»
[358]. В случае Гинзбург способ «разобраться» с инаковостью – в том, чтобы отстранить инакового, Другого от «я» путем создания эпизодического персонажа, а одновременно обеспечить почти полную идентичность отстраненных голосов и точек зрения при описании пережитого. Третье лицо в повествовании не только подчеркивает инаковость, но и особенно эффективно функционирует, когда вы хотите поведать историю неудачи (между тем значительная часть автобиографий в первом лице – истории успеха того или иного рода)
[359]. В квазиавтобиографических текстах Гинзбург «он» – человек, получивший психологическую травму, пытающийся постичь свои нравственные изъяны способом расщепления на участника событий / страдающего и наблюдателя/судящего. В жизни, как гласит теория Гинзбург, этот самоотстраняющий шаг делает возможным создание структурного целого, с которым «я» сможет связывать свои поступки в будущем, стараясь сделаться нравственно ответственным человеком, сохранить «облик человеческий».
Повествования Гинзбург с персонажами в третьем лице – повествования эпизодические, которые так никогда и не были объединены в цельное произведение, и этот факт акцентирует ту самую фрагментарность, с которой борется ее герой. Как минимум на этом основании подход Гинзбург к автобиографии совпадает с подходом Ролана Барта, другого мастера промежуточных жанров. Собственно, Барт упивался нарративной прерывностью, утверждая, что его автобиографический текст следует расценивать как что-то, что произносят персонажи некоего романа, и отрицая, что можно сказать о себе «окончательное слово»[360]. То, что Гинзбург избегает традиционной автобиографии, можно было бы интерпретировать как акт, путем которого она резервирует за собой нарративную свободу, при которой возможно то суровое и требовательное изображение себя, невозможное в режиме «искренности». Уход от традиционной автобиографии созвучен и представлениям Гинзбург о человеке как о чем-то ситуативном, о личности как о чем-то историческом, об идентичности как о чем-то нестабильном, а о смысле (и социальных ценностях) как о чем-то неотъемлемо присущем имманентным структурам любого масштаба, какими бы фрагментарными они ни были.