Слово «формула» автоматически ассоциируется с такими научными дисциплинами, как естествознание и математика, и это напоминает нам, что первоначально Гинзбург отправилась в Петроград, чтобы изучать естественные науки, а также что она происходит из семьи химиков. Это слово напоминает также, что формалисты ориентировались на научный подход. Вдобавок слово «закономерность», а также «формула» («историческая формула») имеют гегельянские и марксистские оттенки, отсылающие к представлению, что история движется вперед по определенным законам и может порождать формулы для использования в будущем, когда история будет подвергнута научному анализу. (Слово «формула» приобрело негативные коннотации, когда под ним подразумевались общие места марксизма-ленинизма, они же «штампы» – обязательная к использованию, но пустопорожняя терминология, проникавшая в устные выступления и предисловия к книгам[479].) Употребление этого термина у Гинзбург подтверждает существование того, что Александр Жолковский назвал псевдонаучным элементом ее прозы[480].
Привычка искать логику и основополагающие законы близка к тому, чем Гинзбург занималась в науке. Юрий Лотман дает ученому как таковому следующее определение: это человек, упорядочивающий хаотичный материал, претворяя его в «закономерность», выстроенную вокруг определенной системы или структуры, в научную работу[481]. И все же работа ученого сродни задачам романиста – задаче создать мир, который был бы более упорядоченным, чем мир вне текста. Барбара Херннстейн Смит в своей теории дискурса художественной прозы напоминает нам: «Художник создает структуры, которые относительно свободны от всего неуместного, неровного и монотонного – всего, что частенько сводит на нет или уменьшает нашу удовлетворенность познавательной деятельностью, но в то же время структуры достаточно сложные, богатые или утонченные, чтобы дать занятие нашим когнитивным способностям и увлечь их»[482]. Гинзбург, работавшая в области промежуточной литературы, писала, что искусство всегда представляет собой «борьбу с хаосом и небытием, с бесследным протеканием жизни», а художественная проза – такая, как романы и повести, – это высшее выражение эстетической структуры[483].
Ниже Лотман утверждает, что художники выдумывают, а ученые делают открытия. Человек может воссоздавать старые формулы, действуя на манер ученого, или выдумывать новые, действуя более творчески. В молодости Гинзбург особенно любила открывать для себя «готовые» формулы: «Чужие слова всегда находка – их берут такими, какие они есть; их все равно нельзя улучшить и переделать. Чужие слова, хотя бы отдаленно и неточно выражающие нашу мысль, действуют, как откровение или как давно искомая и обретенная формула»