Альтернативное направление внутри пацифистского движения, внимательное к культурным различиям, позволяет привилегированным активистам допускать или даже поддерживать воинственное сопротивление в странах Третьего мира и, возможно, во внутренних колониях европейских/американских государств и призывает к ненасилию только выходцев из своей же привилегированной среды. Такая позиция представляет собой новый расизм, предполагающий, что биться и умирать должны цветные в открыто репрессивных государствах Третьего мира, в то время как привилегированные граждане центров империй могут довольствоваться более подходящими для их условий жизни формами сопротивления, такими как митинги и сидячие забастовки.
Антирасистский анализ требует, наоборот, чтобы белые люди поняли, что насилие, от которого цветные вынуждены защищаться, берёт начало в белом «Первом мире». Поэтому адекватным сопротивлением режиму, ведущему войну против колонизованного народа на другой стороне глобуса, является перенесение войны домой: построение антиавторитарной, кооперативной и антирасистской культуры среди белых людей, нападение на институты империализма и оказание помощи угнетённым сражающимся людям без подрывания суверенитета их борьбы. Между прочим, недеспотические пацифисты, допускающие небольшой культурный релятивизм, как правило, менее склонны поддерживать вооружённую революцию, когда сражения подбираются ближе к дому. Ход их мысли примерно такой: далёкие палестинцы, например, могут участвовать в вооружённой борьбе потому, что живут под властью насильственного режима, а вот доведённым до скотского состояния жителям соседнего городского гетто было бы «неправильно» или «безответственно» формировать партизанские отряды. Эта тенденция называется «не в моём дворе», её подпитывает признание того, что революция там будет восхитительной, но революция здесь лишит привилегированных активистов привычного нам комфорта. Здесь присутствует и латентный страх перед расовым восстанием, притихающий лишь тогда, когда им руководит туземец, исповедующий ненасилие. Марширующие чернокожие фотогеничны. Чернокожие с огнестрельным оружием заставляют вспомнить кровавые криминальные репортажи из вечернего выпуска новостей. Индейцы, устраивающие пресс-конференцию, — это похвально. Индейцы, готовые, желающие и способные забрать свою землю обратно, — это уже немного тревожно. Поэтому поддержка белыми цветных революционеров на домашнем фронте, как и знание о них, ограничивается вялыми мучениками — мёртвыми и заточёнными.
Противоречием якобы революционного пацифизма является то, что революция никогда не безопасна, но большинство адептов и пропагандистов пацифизма хочет всё и сразу: остаться в безопасности, не получить травм, избежать чьего-либо отчуждения, не давать никому горького лекарства. Устанавливая связь между пацифизмом и саморепрезентацией привилегированных активистов, Уорд Черчилль цитирует пацифистского лидера времен войны во Вьетнаме, осудившего революционную тактику «Партии чёрных пантер» и «Синоптиков», потому что эти тактики были «реально опасны для нас всех… они вполне реально рискуют навлечь на всех нас такую же жестокую расправу (как проявившаяся в убийстве полицейскими Фреда Хэмптона)».