— Но вопрос ведь не только в вешках, — продолжил Тиртай. — Ты собираешь информацию о том, что происходит в лагере.
— О-о-о? — удивлённо протянул я.
— Конечно, Ты не задаёшь много вопросов, — сказал он, — но Ты слишком внимательно ко всему присматриваешься. Подозреваю, что найдётся немного тех, кто знает этот лагерь так же как ты. Пани обращают внимание на такие нюансы.
— Очевидно не только пани, — хмыкнул я.
— Есть предположение, — сообщил Тиртай, — что Ты составляешь карту лагеря, учебной площадки и восточной дороги, возможно, чтобы передать её другим, чтобы те имели представление об их обороноспособности, о местонахождении складов оружия, продовольствия, маршрутах патрулей и так далее.
— Да я даже не думал о таких вещах, — честно признался я.
— А своими наблюдениями Ты делишься с другими, скажем, когда прогуливаешься вдоль вешек, — добавил он.
— Я всё понял, — заверил его я.
— Итак, — подытожил мой собеседник, — теперь Ты понимаешь беспокойство моего руководителя.
— Только теперь я не понимаю, почему я ещё жив? — проворчал я.
— Лично я думаю, что у тебя есть причина для такого поведении, — заявил он, — Но Ты обеспокоен чем-то другим.
— И что же это может быть? — поинтересовался я.
— Теперь я уже не думаю, — сказал Тиртай, — что твоим главным побуждением были деньги, что Ты отправился с нами на север ради золота, или ради одного только золота.
— О? — заинтересовался я.
— Твои действия заставляют предположить, — пояснил он, — что Ты что-то ищешь, что-то, чего к своему расстройству пока не смог найти.
— Интересная мысль, — заметил я.
— Кто-то прибыл на север, — предположил он, — возможно, чтобы убежать от тебя, возможно должник или враг, или кого-то, у кого есть информация, необходимая тебе.
— Возможно, — не стал разуверять его я.
— Но его может и не быть здесь.
— Возможно, это — она, — предложил я.
— В лагере нет ни одной свободной женщины, — отмахнулся Тиртай.
— Вообще-то есть, несколько, — напомнил я, — женщины пани.
На это моё заявление он только саркастически ухмыльнулся.
— Они носят степенные одежды, — пожал я плечами, вспомнив их одежды, красочные и узкие настолько, что двигаться они могли только короткими, семенящими шажками. — Под ними едва можно рассмотреть их туфли.
— Они были проданы, — объяснил Тиртай. — Обычно с такими как они это происходит ещё в младенчестве. У них имеются сопроводительные бумаги или контракты. Они не сами продают себя. Они служат тому, кому принадлежат их контракты.
— Я понял, — кивнул я.
— И эти контракты могут быть обменены, куплены, проданы и так далее.