— Простите меня, Господин! — всхлипнула она.
— Здесь пятнадцать человек, — заметил моряк. — Хотите, чтобы мы поучаствовали?
— Нет, — отмахнулся Аксель. — То, что я должен сделать, не займёт много времени.
— Верно, — согласился моряк. — Пятнадцать глоток можно вскрыть меньше чем за ен.
— Командуйте своим людям выступать, — велел Аксель. — Возьмите, что вам понравится из их оружия и вещей, остальное сложите на берегу реки.
Моряки и пятеро наёмников принялись рыться в рюкзаках связанных пленников, перекладывая в свои мешки кошельки и то из вещей, что они сочли стоящей добычей.
— Странно, — заметил один моряков, — кошель вожака оказался самым лёгким.
— Это интересно, — согласился Аксель, но и только.
Несколько копий и клинков, ремней и других вещей, очевидно сочтённых малоинтересными, были унесены из лагеря и, следуя инструкциям Акселя, оставлены на берегу реки.
— Желаю всего хорошего, — попрощался лидер моряков.
— И вам того же, — кивнул Аксель.
Некоторое время мы смотрели вслед морякам и наёмникам, покидавшим лагерь, уводя с собой четырёх связанных за шеи рабынь. Один раз из сумрака леса до нас донёсся хлопок ремня и крик боли. Мы не знали, кому именно достался этот удар. Я предположил, что за время, проведённое в пути к побережью, рано или поздно, каждая из рабынь успеет познакомиться с подобными инструкциями. Это полезно в обучении женщины тому, что она — рабыня. Я был уверен, что задолго до того, как они доберутся до невольничьего рынка Брундизиума, вопрос большого корабля будет так или иначе решён. Насколько я понимал, в устье Александры была собрана немалая сила, в задачу которой входило воспрепятствовать кораблю достичь моря.
— Мы должны закончить наши дела здесь, — заявил Аксель, поднимая свой кинжал и ловя его лезвием лучи полуденного солнца.
Связанная по рукам и ногам Донна, лежавшая у ног Генсериха, зарыдала.
— Только сделай это быстро, — попросил бородач.
— Кто хочет быть первым? — осведомился Аксель, окидывая взглядом пленных.
— Я, — ответил Генсерих. — Я здесь первый во всём.
— Почему не этот парень? — полюбопытствовал я, указывая на Рортона.
— Нет! — замотал головой тот. — Генсерих здесь первый.
— А мне показалось, что ещё недавно Ты хотел быть первыми, — заметил я.
— Генсерих — первый, — отозвался Рортон.
— Ну и хорошо, — усмехнулся Аксель, склонился над Генсерихом, и Донна вскрикнула в страдании.
Несколькими быстрыми движениями он срезал верёвки с запястий вожака.
— Господин! — воскликнула Донна, едва не лишившись чувств от облегчения.
— Что Ты делаешь? — спросил Генсерих, озадаченно уставившись на Акселя.