— Да вот, собирался перерезать вам горло, — развёл руками тот, — но немного промахнулся. Очевидно, в этом не более умел, чем в оценке выстраиваемых на поле боя сил.
— Я не понимаю, — пробормотал Генсерих, неуверенно поднимаясь на ноги.
— Вы могли убить нас, но не сделали этого, — объяснил Аксель. — Теперь у нас появился шанс убить вас, но чем мы хуже вас? Кое-какое оружие и вещи лежат на берегу реки. Этого вам должно быть достаточно, чтобы добраться до каких-нибудь обитаемых мест. Освободите своих людей, но пока не приносите свои вещи. Мы бы предпочли сначала уйти. Уверен, Вы меня понимаете.
— Разумеется, — кивнул Генсерих.
Я взглянул на другую сторону оставленного лагеря, где стояли три рабыни. Поймав на себе взгляд свободного мужчины, они немедленно опустились на колени. Тула и Мила, казалось, были вне себя от облегчения. Не высматривали ли глаза Тулы за мгновение до этого Ясона? Не Генак ли был возможным объектом внимания сияющих глаз Милы? Зато другая рабыня, напротив, выглядела явно встревоженной. Я пристально, с мрачным удовлетворением посмотрел на неё, и она задрожала, но не сошла со своего места. Насколько привлекательны и беспомощны женщины, когда они стоят на коленях, насколько они принадлежат этой позе. Я был очень рад, что наш вид состоял из двух полов, и что они настолько отличались.
— Ранее я взял на себя смелость слегка облегчить ваш кошелёк, — признался Аксель Генсериху, вручая ему небольшой, но увесистый мешочек с монетами. — Не волнуйтесь за наших друзей с побережья, они достаточно здесь преуспели в сборе монет и оружия. Кроме того, они приобрели четырёх рабынь, из которых как минимум две должны чего-то стоить на сцене торгов. Так что, я сохранил часть заплаченного вам на Лауриусе, а так же и то золота, что получили те четыре женщины, у которых больше нет потребности в нём, поскольку им, как рабыням, теперь не может принадлежать, даже ошейник на их шеях или медный бит-тарск.
— Мне остаётся только поблагодарить, — улыбнулся Генсерих.
— Освободите нас! — потребовал Рортон, борясь с верёвками.
— Меня послали, — сказал Аксель, — вернуть беглую рабыню, но в этом лагере имеются ещё две, которых я вынужден объявить бесхозными.
Хотя в каждом городе имеется свой свод законов, а у большинства каст есть кастовые кодексы, есть один закон, который признан на всём Горе, который соблюдается повсеместно и признаётся всеми гореанскими муниципалитетами, и это — Торговый Закон, в основном установленный и записанный на больших Сардарских Ярмарках. Согласно этому закону права на бесхозную рабыню может заявить любой, после чего она становится собственностью претендента на совершенно законных основаниях.