Так я узнал о существовании одной из сталинских загородных дач — Зубалово. Утром следующего дня за нами прислали «Линкольн», и мы отправились. При встрече Василий сообщил: Светке купили такой подарок! Железную дорогу… Надо ее посмотреть, проверить.
Сказано — сделано. Железную дорогу разложили на полу в большой комнате. Это было впечатляющее зрелище. Поезд ходил по рельсам, останавливался у платформ и светофоров, подавал звуковые сигналы. Естественно, нам захотелось узнать, как это получается. Откуда, так сказать, ноги растут. Стали разбирать. Светлана перенесла случившееся стоически. Сидела в кресле и грустно смотрела, как обращаются с ее игрушкой, которой она так гордилась. Тогда я подумал: девочка-то молодец. Другая бы такой рев устроила. А эта молчит.
Периодически встречался со Светланой и позднее. Поступила она в ту же школу, где учились Василий и я. Как-то ее директор со смешной фамилией Гроза решила сделать нас пионервожатыми. В целях перевоспитания, надо полагать. Дело в том, что примерными учениками мы, увы, не были. Ответственность за других должна была, по мнению педагогов, сделать нас более серьезными. Короче говоря, я пришел в класс, где учились Светлана, Марфа Пешкова, Серго Берия и другие отпрыски знаменитых родителей. Нельзя сказать, что опыт директрисы удался. Но добрые отношения со многими тогдашними ребятами у меня сохранились надолго.
После школы я ушел в армию. Зимой 1940 года во время учений провалился под лед, здорово простудился. На поправку меня отправили в Москву, дав десять поощрительных дней. Делать мне было нечего. И я как-то решил зайти в школу. Надел шинель, кирзовые сапоги, напялил на голову пограничную фуражку и отправился в Старопименовский переулок. В школу меня сперва не хотели пускать. Был я брит под «нулевку» и, видимо, изменился сильно. Но потом узнали. Поднялся я на второй этаж. Класс Светланы был первый от лестницы. Шли уроки. Но она почему-то выскочила из класса, увидела меня, на секунду остолбенела, потом кинулась на шею. Что-то внутри у меня дрогнуло. Мне ведь 18 лет всего-то было.
Потом началась война. После тяжелой болезни меня списали вчистую. Направили в Московский уголовный розыск. Ловил бандитов. Много их в ту военную пору было. Свободного времени почти не оставалось. Но в конце 1943 года с приятелем Сашей Соколовым однажды все-таки выбрался в Большой на балет «Лебединое озеро».
В перерыве стоим в фойе, разговариваем. Вдруг вижу бравого полковника в окружении других военных — летчиков, если судить по погонам. Признал я его, однако, сразу. Впрочем, как и он меня. Обнялись. Василий Сталин предложил после спектакля отправиться к нему домой отужинать. Мы охотно согласились.