Балет закончился, занавес опустился, зрители стали расходиться. Василий куда-то запропастился. Наконец, идет. Но не один. С какой-то девочкой лет 12 — 13. Познакомил: «Майя Плисецкая». Василий попросил помочь прописать ее мать в Москве. Я обещал, поскольку в ту пору возможности у меня такие были.
Потом всей большой компанией мы поехали к Василию домой. Пили много. Саша вскоре сдал и упал на ковер. Я держался. Чем приводил Василия в восхищение. У него возникла даже шальная мысль — взять меня в авиацию. Причем, не откладывая в долгий ящик. А сразу же, как только выспимся. В разгар веселья раздался телефонный звонок, Василий снял трубку.
— Да, он у меня сидит. Водку пьет. Завтра летим под Старую Руссу. Будем воевать с полком асов Геринга.
Василий еще что-то говорил. Но я уже не слышал. А минут через двадцать появилась Светлана. И опять, как в детстве, сидела и молчала. Наконец, утомившись, Василий спросил у Светланы, есть ли у нее машина и не развезет ли она по домам меня и Соколова. Светлана согласно кивнула головой… По дороге, помню, она советовала не связываться с Василием.
Доставили Сашу домой. Поехали ко мне на Лесную. Неожиданно Светлана спросила, не изменился ли у меня телефон. Меня это несколько удивило. Номер его я ведь ей не давал. Впрочем, акцентировать на этом моменте внимания не стал. Заметил только, что редко бываю дома. Все больше на работе. Если она захочет меня найти, то проще приехать на Петровку, 38, и позвонить из бюро пропусков. Когда расставались, Светлана сказала:
— Василий просил помочь Майе Плисецкой. Ты сделай это. Она действительно очень талантлива.
А на следующий день приехала ко мне на работу с охранником. И сказала, что у нее есть идея — навестить нашу школьную учительницу по литературе Анну Алексеевну Краснопольскую.
Потом мы стали просто встречаться. Со Светланой мне было интересно. Она была очень хорошей девчонкой. Умница. До удивления образованна. Отлично знала английский язык. Читала только подлинники. Писала хорошие стихи.
Мы бродили по старым московским улицам, переулкам. Было ощущение какого-то тайного праздника. Его не портил даже охранник Светланы — Василий Никитич. Он деликатно отставал шагов на десять-двенадцать. Но следовал неотступно.
Как-то Светлана предложила сходить в театр. Я отказался, поскольку знал, что в общественных местах дежурят наши сотрудники. У меня не было желания попадаться им на глаза. Да еще со Светланой. Поэтому оправились ко мне домой, и я познакомил ее с родителями.
Домой я приходил редко. Больше жил на Петровке, 38. Оперативной группе следовало быть в постоянной готовности. А машин отчаянно не хватало. Однажды позвонил мне адъютант заместителя начальника Управления милиции города Москвы Зиновьева и сказал, что комиссар (тогда было такое милицейское звание) просит зайти. Дело в том, что раз в месяц у Зиновьева был приемный день. Он выслушивал просьбы, жалобы посетителей, давал указания подчиненным. Среди последних часто бывал и я. С комиссаром у меня сложились добрые отношения. В ходе приема вдруг зазвонила «вертушка». То, что услышал Зиновьев, похоже, изумило его. Окончив разговор, он повернулся ко мне и сообщил, что внизу ждет машина, которая доставит меня к Галкину. Я был настолько поражен, что даже решил уточнить, обо мне ли идет речь. И получил подтверждение. Надобно сказать, что Галкин был начальником Главного управления милиции НКВД СССР.