Еще одно распоряжение вызвало возмущение в МВД — о запрещении курения в служебных помещениях. Курить — оно, конечно, здоровью вредить, но что за фюрерские замашки? Когда работа горит…
В министерстве заговорили о «чурбанизации» органов внутренних дел.
Попасть к новому заму на прием стало сложнее, чем к министру. Была введена предварительная запись. Причем секретарь всегда заботился о том, чтобы очередь не двигалась слишком быстро, без очереди как-то несолидно. Профессионалы приходили решать оперативные вопросы, не терпевшие отлагательства, и часами торчали в приемной. Но когда счастливчик попадал в кабинет замминистра, разговор любой степени важности мог быть прерван замечанием хозяина кабинета:
— А что это у вас ботинки не начищены? Вы понимаете, что бросаете этим пятно на всю нашу доблестную милицию?
У Чурбанова ботинки всегда были начищены до блеска. Я присутствовала на судебных слушаниях по одному из ответвлений грандиозного уголовного «узбекского дела». В зал заседаний в качестве свидетеля доставили уже осужденного Чурбанова. И пробор, и башмаки, и даже ладно сидевшая на нем тюремная роба, сшитая, казалось, искусным портным, были, как всегда, на уровне…
Люди, отдавшие работе в милиции десятки лет, бежали из министерства, что называется, пачками — вступать в борьбу с Чурбановым было бесполезно. Замминистра и министр образовали «неубиенную» пару. Союз зятя и лучшего друга генсека!
Иногда у них могли случаться размолвки. Чурбанов был очень озабочен своим имиджем. И пошел к Щелокову с просьбой выделить ему такую же, как у министра, «Чайку». Несолидно как-то на «Волге» разъезжать — таких машин в Москве тысячи.
Щелоков отказал — заместителю положена именно «Волга». Чурбанов настаивал. Попросил позвонить Косыгину, в то время председателю Совета министров.
— По такому поводу я ему звонить не буду, — отрезал министр.
Тогда Чурбанов, недолго думая, снял трубку «кремлевки» и набрал номер Косыгина:
— Алексей Николаевич, нельзя ли помочь с «Чайкой»? Думаю, мы могли бы решить этот вопрос без отца.
Как любящий зять, Чурбанов называл папу Брежнева отцом. Имя генсека, как всегда, произвело волшебное действие: наутро у подъезда Юрия Михайловича уже фырчала заветная «Чайка», оборудованная кремлевским телефоном и рацией. Правительственный лимузин, как и положено, сопровождали две специальные автомашины.
«Чайка», кремлевская связь, эскорт — это уже было достаточно солидно.
Но отношения с шефом, министром Щелоковым, усложнились. С одной стороны, он зять Брежнева — и никто ему не указ. С другой стороны, и Щелокова соединяли с Ильичом много лет дружбы и взаимных услуг. И Юрий на всякий случай на обострение не шел. Напротив, как умел, крепил дружбу с министром.