. Эту же мысль он повторил на октябрьском пленуме РАПП 1928 года: «Что делать?» не действует эмоционально, и потому такое произведение выходит за пределы искусства»
[268]. И только под конец своей жизни он скажет истинные слова об этом гениальном произведении: «В романе великая и благородная мысль Чернышевского более является героем, чем сама жизнь, но это не лишает роман художественного очарования… Формы реализма столь многообразны, что их нельзя объять никакой догмой»
[269].
Затем Фадеев в своей статье «Против верхоглядства» обращается ко второй особенности искусства: «Во-вторых, т. Либединский сосредоточил свое внимание на той особенности искусства, что оно воспроизводит не все и не всякие из тех непосредственных впечатлений от действительности, которые доступны художнику по данной его социальной природе и которые бы могли иметь отношение к избранной им теме, – а воспроизводит, главным образом, те из них, которые являются либо наиболее первичными, глубинными впечатлениями, очищенными от шлака ходячих, житейских, обывательских представлений, либо во всяком случае отталкивается от последних»[270].
Эти рассуждения дают возможность понять мысль Фадеева о способности искусства к обобщениям, к раскрытию закономерностей действительности. «Другими словами, – указывал Белинский, говоря об этой стороне искусства, – поэт должен выражать не частное и случайное, но общее и необходимое, которое дает колорит и смысл всей его эпохе». В связи с этой особенностью великий критик формулирует еще одно определение реалистического искусства (оно возникло в результате анализа произведений Гоголя) «…как воспроизведение действительности во всей ее истине»[271].
Совершенно справедливо Фадеев указывает на органическую связь этой особенности с первой особенностью искусства, и только вместе они, заключает он, «составляют существо искусства».
В каждом подлинно художественном образе, утверждал он, «есть сосредоточение черт некоего индивидуального живого конкретного человека и черт обобщенных, свойственных целой категории людей»[272].
Это правильное понимание специфики искусства ничего общего не имело с теорией «непосредственных впечатлений» Либединского, который по этим вопросам разделял позиции Воронского. Свои «непосредственные впечатления» и «прекрасные образы мира» оба они мыслили как что-то отдельно существующее. В момент прозрения, вдохновения, интуиции художник будто бы их отыскивает, а затем с помощью сознания очищает от шелухи пошлых житейских впечатлений. Эти очищенные «непосредственные впечатления» и составляют основу, сущность искусства. Классовому мировоззрению оставалось лишь эти очищенные впечатления использовать в интересах своего класса.