.
История деятельности эмигрантских общественных организаций, заключается в том, что она оставляет мало «осязаемых форм» памяти, но лишь отчеты, записки, квитанции, пометки, обрывки цитат. И все это на протяжении десятилетий засекречено, арестовано и закрыто в холодных чревах архивов. Проделав путь из Германии в Прагу, из Праги в Россию, пролежав 50 лет под тяжестью запретов и печатей немецких, чешских и советских, – архивы, наконец, стали доступными. И за этими печатями, почти истлевшими листами документов, открываются нам судьбы отдельных людей, их радости и трагедии, потери и обретения, пути исхода и цели созидания. Ирония истории эмиграции еще и в том, что все пройденное и пережитое быстро забывается.
Дело Якова Львовича Тейтеля и его соратников по Союзу русских евреев в Германии неизмеримо больше и значимее иных манускриптов и ценностей, которые можно идентифицировать с материальными памятниками культуры.
Как оценить память сердца? Точнее, многих сердец – спасенных, накормленных, согретых, нашедших кров на чужбине… Просто услышанных, ободрённых, вырванных из небытия одиночества и безнадежности… Духовные и материальные ценности имеют осязаемые формы, структуры, формации. Но чем измерить человеческую помощь? Особенно в то время, когда и вера, и надежда казались призрачными?
Вспоминая сегодня ту эмиграцию евреев из России, очевидными становятся слова Романа Гуля, обретающие общность в многообразии судеб тех, кто «унес Россию с собой»873К истории какой страны отнести их деятельность? К какой культуре? Они любили Россию, Украину, Германию и Францию – у каждого была своя страна, связанные с ней годы жизни и воспоминаний… Любовь и память о «родных местах» они пронесли через всю жизнь. Они оставили след в культуре, науке и истории многих европейских стран, а также США и Израиля. Их наследие находится вне границ стран и национальностей.
Русские евреи-эмигранты, прибывшие в Германию в 1920-е годы, покинули ее в 1930-е. Их дети и внуки стали гражданами стран их эмигрантской кочевой жизни. И, услышав вопрос об эмиграции русских евреев в Германию в начале ХХ века, многие современные эмигранты ответят примерно одинаково: «Эмиграция – где? Какая? А была ли она вообще?». Лучшей «неосязаемой формой» истории русского еврейства является то, что оно существует как в России, так и в эмиграции, и, надеюсь, будет существовать в будущем.
Израильский философ Аарон Штейнберг благодарно вспоминал в 1961 году Якова Тейтеля и Союз русских евреев в Германии, в котором он состоял еще в 1923 г.: «…самый замысел объединения жив… еврейство – многоголосый хор; лучше, точнее, – симфоническое единство. Колен Израиля не менее, и больше. У каждого свой тембр. Есть такой особый тембр у русского, российского еврейства. Не надо обладать особо изощренным слухом, чтоб его распознать. В сложнейшей партитуре еврейской истории на его долю, на долю этого инструмента Провидения, не раз выпадала ведущая роль в гармонизации многих тем, и как чисто звучал он в блестящих solo! В отношении прошлого – это исторический факт; в отношении будущего – это дело веры <…> Я верю, что и в будущем ему – русскому еврейству – еще отведена особая историческая роль, особая историческая задача. В сочетании с нашим знанием о прошлом вера в будущее оправдывает настоящее: стремление Союза сохранить тот неповторимый оттенок в голосе Иакова, который является наследственным достоянием нашего Российского Колена Израилева»