Дорога домой (Пеннипакер) - страница 41

– Мне кажется, ты говоришь: «Ау, мне нужна помощь».

Питер дёрнулся, вскинул глаза: она над ним прикалывается?

Джейд чуть улыбнулась. Она не прикалывалась. А потом она распахнула руки – будто так можно, будто так и надо.

Время остановилось. Последним человеком, обнимавшим Питера, был отец – год назад, у старой фабрики. Когда Питер отпустил Пакса навсегда и потом вернулся с холма к отцу – попрощаться.

Через неделю, когда он приехал к Воле и спросил, можно ли ему пожить у неё (пришлось добавить: «Я буду один, без лиса»), она тоже пыталась его обнять, но он оттолкнул её руки.

А дед – дед и не пытался, даже когда пришло извещение о гибели его сына, отца Питера. Может, у него плечи заржавели от старости и руки не поднимаются для объятий.

Питер понял, что не дышит. Будто горло вдруг распухло и запечаталось наглухо. Он втянул в себя воздух изо всей силы, раздувая ноздри, – помогло, но дрожь не прошла.

– Пойду отрежу бечёвку, – сказал он. Голос тоже дрожал.

Сунув складной нож обратно в карман, Питер пошёл к коробке со снаряжением. Он честно хотел до неё дойти, но на полпути ноги отказали ему.

Он остановился. Повернулся. Преодолел расстояние, отделявшее его от двоих, которые любили друг друга. И почувствовал, как их руки обхватывают его вместе с пространством между ними. И это было нормально, нестрашно, потому что им самим, наверное, стало от этого легче и, кроме того, скоро они втроём сделают свою работу, доберутся до развалин бывшей верёвочной фабрики, и тогда всё, он уйдёт от них и будет жить один – и, в конце концов, чем какие-то две недели могут ему навредить?

Ещё полминуты он дрожал внутри того пространства, в котором они его обнимали. А потом перестал дрожать.

Три дня лис с дочерью отдыхали у застывшего пруда. Каждый день с наступлением сумерек Пакс уходил охотиться на северную сторону хребта, там можно было добыть мелкую дичь – и он хватал её на бегу и тут же мчался обратно, потому что, когда он не видел дочь, по его шкуре пробегало тревожное покалывание.

В первый день она вела себя беспокойно. Сердилась, когда Пакс не позволял ей исследовать всё самостоятельно, когда поднял и отнёс к воде, хотя вода совсем рядом. После того как лиска напилась, он вошёл в пруд. А она за ним. Но, когда холодная вода поднялась до тонкой шейки, остановилась, посмотрела на него неуверенно.

Тогда Пакс отплыл подальше, обернулся и коротко тявкнул – позвал.

И она храбро устремилась за отцом. Била лапками по воде – ещё, ещё и ещё, – уходила под воду, опять выныривала с фырканьем и брызгами. Но Пакс был рядом, это её успокаивало, и скоро всё стало получаться: она плыла.