Впрочем, опять приав В.С.Листов, предупредивший: «Не следует преувеличивать начитанность Пушкина-лицеисга. В “Монахе” нашел отражение, пародирован русский религиозный быт, а иногда и просто быт мальчика, запертого в стенах закрытого учебного заведения»
[709].
Пушкин восхищался и «сокрытой прелестью Альбана», т.е. живописцем Франческо Альбани (1577–1621) в стихотворении «К живописцу», (1815). А в других текстах («Монах», «Сон» (1816), пятая глава «Евгения Онегина») Альбани именуется «пламенным» и «нежным». Летом 1830 года в книжной витрине на Невском выставляется копия «Мадонны» Пьетро Перуджино. Пушкин пишет своей невесте Н.Гончаровой: «…Я утешаюсь тем, что часами простаиваю перед белокурой мадонной, похожей на вас как две капли воды; я бы купил ее, если бы она не стоила 40 000 рублей»[710].
Продолжим нашу римскую прогулку. На том же берегу Тибра, на высоком холме у старой Аврелиевой дороги раскинулся парк, а в нем разместилась Вилла Абамелек, один из лучших садово-архитектурных ансамблей итальянской столицы. Сейчас здесь – резиденция российского посольства, а в конце ХIХ века вилла принадлежала известному русскому меценату, отпрыску древнего грузинско-армянского рода, князю Семёну Семёновичу Абамелеку-Лазареву (1862–1916). В 2004 году на территории виллы ее бывшему владельцу установлен памятник[711].
Фамилия князя для Пушкина – «не пустой для сердца звук». Это его родственнице княжне Анне Давыдовне Абамелек (1814–1889) поэт написал в альбом трогательный мадригал:
Когда-то (помню с умиленьем)
Я смел вас нянчить с восхищеньем,
Вы были дивное дитя.
Вы расцвели: с благоговеньем
Вам ныне поклоняюсь я.
За вами сердцем и глазами
С невольным трепетом ношусь
И вашей славою, и вами,
Как нянька старая, горжусь
[712]. (1832;
III, 285)
Продолжим, однако, наш маршрут. В центре Рима, неподалеку от красавицы-площади Пьяцца-дель-Пополо, есть переулок, носящий имя Антонио Кановы (1757–1822), прославленного скульптора, старшего современника Пушкина. Сохранился украшенный мраморными фрагментами дом, где находилась его мастерская. А первая его римская студия располагалась во дворе массивного Дворца Венеции, на одноименной площади. Вспомним, что для Пушкина Италия – это и край,
Где в наши дни резец Кановы
Послушный мрамор оживлял… (1828; III, 96)
В одном из первоначальных вариантов этих строк есть черновая запись:
И где живой резец Кановы
Боргезе <двери?> открывал… (III, 646)
Или:
<Боргезе ножки воскрешал>
Пушкин проявил поразительную осведомленность: именно для дворца Боргезе Канова в 1807 году изготовил великолепный мраморный портрет сестры Наполеона «Паолина Боргезе в образе Венеры», ставший украшением римской картинной галереи Вилла Боргезе. В начале ХIХ века тогдашний владелец виллы князь Камилло Боргезе женился на Паолине Бонапарт, экстравагантной и красивой женщине. Она согласилась позировать полуобнаженной знаменитому и модному тогда Канове, изобразившему ее в виде Венеры-победительницы с яблоком Париса в руке. Работа Кановы вызвала «скандал в благородном семействе» Боргезе, и сначала ее показывали лишь близким друзьям, по вечерам, при свете свечей. К гению Кановы вполне можно отнести слова импровизатора-итальянца из «Египетских ночей»: «Всякий талант неизъясним. Каким образом ваятель в куске мрамора видит сокрытого Юпитера и выводит его на свет, резцом и молотом раздробляя его оболочку?» (1835). Этот замечательный образ Пушкин в свою очередь «позаимствовал» из одного из сонетов Микеланджело