Это розыгрыш. Какой-то скетч в духе шоу «За стеклом», в котором его определили на роль всеобщего посмешища.
– Пацаны! Это все, конечно, очень круто. На ваш взгляд. Но знаете, что я вам скажу?
Связанных рук своих он не видел. Однако поднял их перед собой на уровень глаз и выставил средние пальцы:
– Сосите с заглотом, пацаны. Сосите. С заглотом.
После этого он поднял опрокинутый стул и сел на него, надеясь, что по дрожанию плеч не заметно, как прерывисто он дышит.
Необходимо было вернуть самообладание.
Главное сейчас – не терять головы.
В тот вечер на вокзале Лондон-Бридж Ривер влился в толпу разъезжающегося по домам офисного люда. К восьми часам он уже был на окраине Тонбриджа. Хоть он и предупредил о визите лишь звонком с дороги, ничто не указывало на то, что гость застал С. Ч. врасплох. На ужин была макаронная запеканка и большая миска зеленого салата явно не из супермаркета.
– А ты, поди, думал, что застанешь меня перед телевизором с банкой фасоли в томате?
– И в мыслях не было.
– У меня все в порядке, Ривер, не беспокойся. В моем возрасте человек либо одинок, либо покойник. И к тому и к другому привыкаешь.
Бабушка умерла четыре года назад. И теперь старый черт – как его называла мать Ривера – слонялся по семи комнатам особняка в полном одиночестве.
– Ему нужно продать дом, солнышко, – сказала она Риверу во время одного из своих до ничтожности редких приездов, – и купить себе маленькое бунгало. Или переехать в пансион для престарелых.
– Ага, так и вижу его в пансионе.
– Над ними там теперь не издеваются и не заставляют день-деньской сидеть перед телевизором. В наше время там придерживаются определенных стандартов ухода. – Она небрежно помахала рукой, как всегда при упоминании банальных подробностей.
– Да хоть заповедей, – ответил Ривер. – Он ни за что не бросит свой сад. Тебе не терпится получить его денежки?
– Нет, солнышко. Просто хочу, чтобы ему было плохо.
Возможно, это была шутка.
После ужина они перебрались в кабинет деда, где по традиции распивали крепкие напитки. Несмотря ни на какие возражения, С. Ч. продолжал держаться распорядка, заведенного ныне покойной супругой для них обоих.
«Гленморанджи», отблески каминного пламени…
– Знаешь Роберта Хобдена? – спросил Ривер.
– Этого слизняка-то? А тебе-то что до него?
Напускное равнодушие деда предал мелькнувший в глазах чертик.
– Просто так, – сказал Ривер. – Интересуюсь.
– Он – вчерашний день.
– Именно то, чем мы занимаемся. В Слау-башне.
Дед пристально посмотрел на него поверх оправы. Возможность так смотреть на людей сама по себе была веским основанием для ношения очков.