Она долго ещё рассказывала о своих сыновьях, перескакивая с одного на другое, и инспектор догадался, что Бернадетта Понглтон просто тянет время. Ей, судя по всему, смертельно не хотелось отвечать ни на какие его вопросы, а ещё она была напугана. Не преминув этим воспользоваться, Грумс прервал поток её излияний прямым вопросом:
– Что вы почувствовали, миссис Понглтон, когда поверенный огласил завещание леди Элспет?
В ту же секунду он мог наблюдать любопытную метаморфозу – оживлённая мать семейства в мгновение ока исчезла, чтобы вновь уступить место монахине, смиренно опустившей глаза долу.
– Так как же, миссис Понглтон? Вы обрадовались, огорчились, рассердились? Какие чувства вы испытали, узнав, что становитесь обладательницей внушительного состояния?
– Я… я испытала радость. Леди Элспет как-то раз мне намекнула, что хочет поучаствовать в судьбе моих мальчиков, но я и не думала, что она будет столь щедра.
– То есть сумма наследства стала для вас сюрпризом?
– О да, месье! Я не смела и надеяться на подобное, господин инспектор, уверяю вас! – теперь в голосе её слышалось неподдельное ликование.
Она выпрямилась и так открыто и радостно улыбнулась Грумсу, что он даже растерялся. Бернадетта Понглтон производила в этот момент впечатление человека, все мечты которого исполнились разом.
– Вы католичка? – уточнил инспектор.
– Да, месье, я исповедую католическую веру.
– Но разве католикам разрешается так неприкрыто радоваться чьей-либо смерти?
– Смерть – это всего лишь окончание земной жизни. Душа же – вечна, и души праведников вечно пребывают в радости подле отца небесного. Я скорблю о леди Элспет, но и радуюсь за неё, ведь теперь ей уготовано вечное счастье. Деньги же, что она завещала мне, позволят моим сыновьям получить образование и жизнь, достойные их происхождения.
Эта детская логика, отдающая изощрённым иезуитством, заставила инспектора нахмуриться.
– А Джорджу Понглтону, как думаете, тоже уготовано вечное счастье? – поинтересовался Грумс, не скрывая ехидства.
– Не думаю, господин инспектор, – покачала головой Бернадетта. – Он был не слишком праведным человеком.
– Вы имеете в виду его… – инспектор долго пытался подобрать подходящее выражение, пока из глубин его памяти не всплыло громоздкое слово «адюльтер».
Бернадетта кивнула, не дожидаясь продолжения.
– Вам что-то об этом известно?
– Нет, месье, совсем ничего. Так, пустяки. Я даже не уверена, что мне следует об этом говорить.
Инспектор терпеливо ждал, и пауза вновь дала предсказуемый результат.
– Однажды я видела, как он передавал горничной Анне конверт.