Уже говорилось, что согласие между Папой и завоевателем Лангедока никогда не бывало длительным. Чтобы погасить возникшее соперничество, приказа Иннокентия III было мало: Симон остался врагом Арнольда. Но в тот момент, когда Папа грозил своим гневом честолюбцу, вопреки всему упорно гнавшемуся за своей удачей, его поглощали более серьезные заботы. Взгляды всей Европы сошлись на Риме в ожидании торжественного события, которое должно было там состояться. Разрешить альбигойский вопрос предстояло Вселенскому Собору. Развязка приближалась.
* * *
19 апреля 1213 г. Иннокентий III пригласил представителей всего христианского мира в церковь Сан-Джованни в Латеране. После двух с половиной лет подготовки Собор открылся 11 ноября 1215 г. Четыреста епископов и восемьсот аббатов, составлявших его, должны были провести в этой базилике три официальных заседания — 11, 20 и 30 ноября. Но в интервалах между ними в папском дворце происходило много подготовительных собраний. Именно там прелаты, бароны и делегаты королей спорили в присутствии курии о самых острых проблемах тогдашней политики. Ничто не вызвало более страстной дискуссии, чем альбигойское дело. Оно так же взволновало Собор, как раскалывало католический мир в течение всей войны. Здесь столкнулись умеренные и непримиримые, тулузцы и монфортисты, как на переговорах и на полях сражений в Лангедоке.
Здесь присутствовали все участники этой драмы, кроме Монфора, у которого нашлись другие дела; но он прислал своего брата Ги, чтобы представлять и защищать его интересы. С церковной стороны выступали Арнольд Амальрик Нарбоннский, Фульк Тулузский, Федизий Агдский, Гвидо Каркассонский — зачинатели крестового похода, все епископы. Со стороны мирян — граф Фуа Раймунд-Рожер, Раймунд VI с юным сыном и мелкий лангедокский сеньор Бермонд Андюзский, несколько нелепый статист, который, женившись на одной из дочерей графа Тулузского, также требовал доли наследства, но более желая успеха, чем рассчитывая на него.
Защитникам альбигойцев не приходилось питать иллюзий. Подавляющее большинство Собора было против них, твердо настроившись оправдать действия Монфора и его союзников и завершить спор в их пользу. Но противодействие было сильным. «Воистину, — пишет Петр из Во-де-Сернея, — некоторые участники Собора и, что того горше, даже прелаты чинили препятствия делу веры (под которым он имеет в виду дело друзей Монфора) и старались возвратить обоим графам Тулузским их вотчину. По счастью, большинство не последовало совету Ахитофела, и планы злых были сорваны». Монах не добавляет, что Иннокентий III, которому он благочестиво посвятил свою хронику, сам был среди «злых», но об этом сообщают другие современники. «На том же Соборе, — пишет историк Филиппа Августа Гильом Бретонец, — Папа, казалось, хотел вернуть графу Тулузскому и его сыну, осужденным за ересь, те земли, которые отобрали у них католики под началом благородного графа Симона де Монфора. Против этого намерения воспротивился почти весь Собор».