Однако, сколько она ни старалась, Крапива не желала касаться Каси. Вскоре она сообразила, что та была в круге, которому дух обещал не вредить. Сомнения все глодали ее недоверчивое сердце — и вера в собственное могущество утекала, как песок.
«Пожелай другого…» — шептал ей дождь.
Раздирая маникюрными ножницами мягкую голую куриную шею, Дана поливала ее жгучими слезами.
— Пусть она сгинет, пусть сгинет!
«Пожелай другого…» — змеились буквы на запотевшем зеркале.
Но Дана упрямилась. Она пыталась накормить духа, оставляя свои жалкие подарки в каждом закоулке. Рядом с лужицами бледной птичьей крови оставались листы из тетрадей, исписанные красным карандашом.
КАСЯ КАСЯ КАСЯ
Наутро эти молитвы исчезали, но жертва оставалась нетронутой. Дана бы пыталась и дальше, если бы не внешняя политика Речи Посполитой. Так забавно бывают связаны большое и малое!
Страшное письмо пришло среди прочих. Среди прочих оно ожидало своей очереди на проверку. Его содержимое начало подгнивать, словно кусок мяса, засунутый в щель кирпичной кладки. Когда до письма дошла очередь, оно было мерзким даже на ощупь.
Нужно было сообщить прискорбную новость как можно скорее, но дирекция, впервые столкнувшаяся с подобным, трусливо медлила. Они никак не могли решить, кто сообщит девочке о том, что жизнь ее теперь расколота на «до» и «после». И, почуяв их слабость, мстительный дух решил вмешаться.
Тогда Крапива впервые обратилась к своей верной жрице напрямую. Верней, это был первый раз, который Дана запомнила: шелест ядовитых листьев слегка коснулся ее нежного мозга во сне, и проснулась она с улыбкой. Теперь она точно знала, что делать — ведь уничтожить человека можно не только физически.
После уроков Дана застала Касю в конюшне. Кася была такой робкой, что боялась забраться в седло, но неизменно приходила сюда после полдника, принося в кармане форменного платья все, что удавалось сберечь. Аккуратно, на раскрытой ладони она подавала Речке ломтики яблока и боязливой рукой гладила теплую морду. Дана сощурилась. Кто так подходит к лошади? Животное должно чувствовать силу, подчиняться ей.
Кася не сразу поняла, что за ней наблюдают, но когда все же заметила Данутин силуэт, то вздрогнула. Речка мотнула головой и отвернулась от дверцы денника.
— И долго ты с ней кокетничаешь? Давно бы уже попробовала оседлать, — Дана показала самую очаровательную из набора своих улыбок. — Хочешь, научу?
Кася глядела исподлобья, ожидая подвоха.
— Да я… Нет, спасибо. Падать высоко. Да и жалко.
— Чего?
— Кого. Их.
Дана только покачала головой и прислонилась спиной к балке, на которой по крючкам были развешены сбруи.