В амбулатории народу масса, всё больше с поносами. Гляжу на этих больных ребятишек, и сердце замирает за Ириночку. <…> Успокаиваюсь, когда нахожу ее весело играющей в своей кроватке.
Завтра к нам переедет Христина Ивановна. Как-то мы с ней сойдемся? Я была ужасно расстроена уходом прислуги, имея в виду комфорт Христины Ивановны; она меня всячески старалась утешить. Очень славная и интересная семья воспитательницы приюта, той самой, которая рекомендовала Христину Ивановну. <…>
Не так давно я получила 400 рублей, а от них осталось одно воспоминание. На сбережения наши, милый, нечего надеяться, они растают при первой нашей попытке устроиться на новом месте. Как-нибудь дотяну до твоего приезда, только бы поскорее он осуществился. <…>
Как было бы хорошо, если б Сергей Гаврилович уступил тебе свою очередь! Дождемся ли мы с Иринкой того момента, когда папа снова войдет в нашу семью? Милый мой, как я жду тебя.
23/VI. 1917 г.
Опять три дня не писала тебе. Ты не будешь сердиться, когда узнаешь, в чем дело.
20 июня должна была к нам переехать Христина Ивановна. Чтоб встретить ее как можно теплее и приветливее, я сбегала купить цветов и поставила в ее комнату. Вечером пришла она вмесите с сестрой и просидели до 12 часов. Я покормила Иринку и ткнулась спать.
На следующий день после больницы я должна была опять поехать к тому больному, куда рекомендовал меня директор. Вернувшись к 5 часам вечера, нашла у нас Александра Акимовича [Чахмахсазианца]. Он был в экскурсии и, воспользовавшись свободным временем, зашел к нам. Живут они без прислуги. Он и еще один студент-толстовец работают на огороде, а Ирина Борисовна (жена А. А. Чахмахсазианца. – Сост.) ведет хозяйство. Студент этот, по рассказам Ал. Аким., очень интересный тип, служил в Земском союзе, зарабатывал 250 рублей в месяц, теперь всё бросил и решил обрабатывать землю. У Ал. Аким, он работает исполу (т. е. за половину урожая. – Сост.). Встают они в 6 часов утра и целый день в саду. Кроме того, Ал. Аким, участвует в экскурсиях и состоит инструктором в детской колонии. Он тебе писал, но ты, по-видимому, не получил письма. Настроение у него плохое, после войны собирается ехать в Америку. Мы его накормили и напоили, и ему, кажется, понравилась наша обстановка. <…>
Пока я ездила к больному, пришла еще дама и оставила записку с просьбой навестить ребенка, больного диспепсией. Я думала отказаться по телефону, но она пришла вторично. Пришлось, проводя Ал. Аким., идти к ней. Вернулась оттуда я в 11 ч. ночи усталая отчаянно; накормила девочку и легла спать, надеясь написать тебе утром.