31/VII. 1917 г.
Удивляет меня в тебе, Ежик, вера в русский народ, удивляет меня твое поразительно хорошее отношение к нему. Ни одним словом жалобы не обмолвился ты на солдат; ведь я не думаю, чтобы они у вас были другие. Ведь мы здесь порой изрыгаем целый поток злобы на товарищей. Ведь только нужно послушать Бориса Абрамовича, с какой ему свойственной презрительностью относится он к нижним служащим и к солдатам.
Очень рада, Ежик, что ты считаешь тоже Ленина честным человеком. Твоя ясность взглядов и отсутствие даже тени предвзятости в ту или другую сторону меня удивляет и трогает. Побольше бы людей с такими взглядами, и мы вышли бы из какой угодно разрухи.
В Морозовской больнице новость: директор уезжает из своей квартиры на частную, а там будут помещаться заразные ассистенты и фельдшерицы. Причины: желание дать отдых семье и поставить ее вне каких-либо могущих быть эксцессов. Возвращался он сегодня со мною и разговорился совсем по-хорошему: говорил, что хотел совсем бросить службу, да сейчас не время. Говорил о том, что он совсем не может видеть того, что делается сейчас в больнице, и, съезжая на частную квартиру, он хоть после 2 часов будет отдыхать. Квартиру он искал почти полгода и нашел только благодаря большому знакомству в доме Карзинки-на в Столешниковом переулке. Вот так, мой милый!
Во вторник думаем переезжать. На перевозку и кое-какие покупки вроде кровати и шкафа Иринке придется истратить почти все сбережения. Ну, будь что будет! Лишь бы ты осенью возвратился.
На днях высылаю посылку: почтовую бумагу и несколько шоколадок.
1/VIII. 1917 г.
Ириночка растет, но зубов еще нет, что меня уже несколько беспокоит. Как-никак, а рахитик все-таки есть. Удивительно на тебя похожа: суровый твой взгляд, прелестная улыбка, изменяющая всё лицо, сияющие лучистые глазки, белые волосы с большими лысинками напереди и нависшие брови. Моего, говорят, ничего нет, можно усумниться, что она – моя дочь. Очень любит, когда ей поют. С удовольствием будет слушать твой свист.
«Русские ведомости» я тебе выписала на следующие два месяца. Неужели и к этому времени ты не вернешься в Москву? С ужасом все ждем предстоящей зимы. Выписываю из Вичуги лампу-молнию, чтоб хоть немножко ею нагреть комнату, где будет помещаться Иринка.
Только бы ты был здесь, тогда бы как-нибудь прожили.
8/VIII. 1917 г.
Пишу тебе после ужасающего дня и из чужой квартиры, где нас приютили добрые люди.
Дело было так: в воскресенье я позвонила на новую квартиру, что приеду 8-го, – ответили согласием. Сегодня с утра в больницу не пошла, стала заниматься уборкой. Было невозможно тяжело, так как мы с Христиной Ивановной были только вдвоем. Ириночка, чувствуя общую разруху, капризничала. Наконец вещи уложили в фургон и поехали. <…>