Совсем голодная, расстроенная побежала я на квартиру. И что же ты думаешь? – там хозяйка заболела рожей, а известить меня не смогла, так как не знала моего адреса. Везти Ириночку к рожистой больной невозможно. Взяла я кое-какие вещи и поехала назад. Хорошо еще, что Ириночка осталась на дворе старом. Сейчас нас приютили соседи по двору, а вещи все остались там.
Приезжаю домой, и опять та же история – дочь не желает признавать и груди не берет. Ну, ты посмотри, какая интеллигентная девочка: вид мамы не нравится, и есть она не желает. Можешь представить мое самочувствие, Ежа. Мне иной раз казалось, что я больше ни минуты не могу прожить: волнуюсь за тебя, за девочку и, наконец, вся эта перевозка стоит громадных денег, и я скоро останусь без копейки. Нет больше сил! Когда всему этому конец?
А с девочкой я так и не смогла сладить весь вечер. У Христины Ивановны покойна, а как взглянет на меня, начинает плакать и грудь не берет. Окружающие говорят, что у меня был ужасный вид. А ее слезы совсем меня измучили. <…>
А в народе опять какая-то вакханалия, нет и проблеска сознательности. Начинаю ненавидеть народ русский и думаю, что хуже его нет на белом свете. Сегодня были хорошие возчики, содравшие с меня 20 рублей «на чай». Противно еще и воровство. Постирала прачка – исчезли серебряные ложки. Не денег жаль мне. Уж очень противно всё это…
14/VIII. 1917 г.
Сегодня получила письмо, где ты пишешь, что Сергей Михайлович [Щастный] надеется устроить тебя в Москву. Я боюсь слишком верить в это, но уж и одна маленькая надежда осветила ярким лучом радости последние тяжелые дни. В первый раз сегодня <…> я почувствовала радость, надежду, жажду жизни.
Ты пишешь, что тебя мало интересует, сколько ты будешь получать жалованья. Конечно, милый, ведь я-то в состоянии буду работать. Вот только что, на днях Михаил Алексеевич Скворцов предложил мне работать у Кедровского. Я согласилась на это после окончания работы в больнице.
16/VIII. 1917 г.
Когда-то ты писал о том, что ты – бывший человек в медицине, а я себя считаю вообще бывшим человеком. Давно уж я не испытала ни свежести мысли, ни бодрости духа, ни радости работы. В голове – пустота, в теле – тяжесть. Заботы о хлебе стоят на первом месте. <…>
Живу всё еще на бивуаках, и неизвестно, когда поедем на новую квартиру! Дама всё болеет, болеет… Адрес ее такой: Плющиха, 7-й Ростовский пер., дом 12, кв. 27, но у меня нет еще уверенности, что меня не выставят из квартиры совсем.
Временами чувствуешь апатию, а временами душа болит с такой интенсивностью, что хочется кричать и биться о стенку.