На заднике сцены, в центре, висели портрет маршала Ким Ир Сена, а рядом, справа и слева, портреты Мао Цзэдуна и Сталина. Как я ни старалась быть объективной, похвалы пению самого лучшего в мире коллектива художественной самодеятельности были или преувеличением, или снисхождением. Дело в том, что почти все песни, одну за другой, пели дети. К тому же весь репертуар состоял из народных песен. Но утешением служило, что девочки, в глазах которых отражался долгий голод, одетые в юбки малинового цвета, кофточки с разноцветными полосками на рукавах, и красными ленточками в волосах выглядели фантастически. В их ярко-красно накрашенных губах не было ничего противного. Уже то, что они не умерли в этой безжалостной войне и, надев пестрые детские платьица, хриплыми голосами пели песни, могло растрогать. Интересно было узнать, откуда, из каких мест они прибыли сюда. Я не могла поверить в то, что они проделали столь длинный путь только для того, чтобы спеть для нас. Что касается хора, его надо было называть не хором девочек, а хором девушек, настолько все они выглядели взрослыми. Из-за того, что голос девушки, стоявшей посередине и певшей соло, одновременно был звонким и имел печальную глубину, у меня защемило в груди. Когда ее красивый голос, поющий слова: «Накройте меня знаменем. Красным знаменем…», на волне хора голосов поднялся до максимальной высоты, я увидела, как ресницы конюха Шина стали влажными. Я тоже, впервые за долгое время, позволила себе заплакать от неясной щемящей печали.
Танец был последним в программе выступлений. Товарищ Шин возбужденным голосом сказал, что сейчас будет «самое настоящее». Мне было неясно, что он имеет в виду: то ли то, что все до сих пор было подделкой, то ли то, что именно в этот раз выходит тот самый коллектив художественной самодеятельности. Танец с названием «Победа» танцевали две девушки. Обе были юны и выглядели старше пятнадцати лет. Одна девушка, в рабочем комбинезоне, с туго перевязанными волосами, держала в руке молот и что-то похожее на серп, другая, в слегка колышущемся розовом платье, держала сверкающую игрушку, похожую на арфу. Девушка в платье танцевала медленно и изящно, а девушка в рабочем комбинезоне — энергично и быстро, но это было больше похоже на ритмичные движения из гимнастики. Две танцовщицы, кружа по сцене, преследовали и догоняли друг друга, но в конце концов девушка в розовом платье без сил рухнула в центре сцены. Танец закончился, когда девушка, державшая в руке серп и молот, танцуя, остановилась и наступила ногой на пояс девушки в розовом платье. Стоящие сзади военные восторженно зааплодировали. Мы тоже захлопали, оглядываясь на конюха Шина.