Впрочем, пришлось Ташбаю принять участие и в «правильной», по его представлениям, схватке. Япанча, сколотивший несколько сотен на Арском поле и затаившийся в лесу, предпринял набег на стрельцов с тыла. Это неожиданное нападение обернулось гибелью немалого числа русских. Урон мог бы оказаться и большим, если б не был быстренько поднят стоявший неподалеку конный полк. Конники сшиблись с нападающими, сбоку ударила по ним еще и часть полка князя Бельского. Нападение пресекли, хотя полностью побить войско Япанчи и схватить его самого не смогли — он опять скрылся в лесу.
Среди поднятых для отражения набега Япанчи воинов был и Ташбай. В эту схватку, в которой все для него было ясно, егет вступил не без азарта. Горяча коня ударами каблуков, он помчался с копьем наперевес навстречу одному из напавших, кольнул его, потом — второго, а когда нацелился на третьего, у него выбили из рук копье. Он мгновенно схватил висевшую на поясе боевую дубинку, замахал ею, но тут его самого ударили сзади копьем. Он не почувствовал боли и, наверное, еще некоторое время размахивал бы дубинкой, устремляясь вперед, если б вражеское копье не вывернуло его из седла. Ташбай полетел на землю.
Яростный топот и крики удалялись от него. Сгоряча он еще порывался вскочить, поймать своего коня и кинуться опять в бой, но оттого ли, что рана оказалась серьезной, или оттого, что неловко упал и сильно ушибся, сдвинуться с места он не смог. Облизав пересохшие губы, Ташбай раз-другой закричал. Но лишь после того, как его товарищи по оружию, загнав войско Япанчи в лес, повернули обратно, раненых подобрали и на носилках стаскали в предназначенный как раз для них шатер. Лекарь-немец, осмотрев и перевязав рану Ташбая, сказал:
— Карашо! Чирис тфа недель пудиш стороф!
Ташбай, конечно, ничего не понял.
Из шатра перевели его в одно из наскоро поставленных на берегу озера Кабан дощатых строений — ночами стало уже холодновато, да и днем частенько начали накрапывать дожди, чувствовалось дыхание осени. В эти долгие из-за вынужденного безделья дни или разбуженный ночью занывшей раной, Ташбай не раз задумывался о своих земляках, угодивших вместе с ним в этот переживающий невзгоды город, о товарищах своих по несчастью. «Где они теперь? Какие еще удары обрушила на них судьба?»
Свое состояние Ташбай находил сносным, рана быстро заживала. Досадно было только, что из-за нее не удастся, пожалуй, добраться самому до Ядкар-хана, схватить его и выставить перед всем честным народом, разоблачить злодея, отомстить за пережитые по его вине мучения.