И только городскими стенами были разделены теперь два войска, вобравшие в себя несметное множество науськанных на противостоящую сторону людей, отчего эти люди превратились в две дикие, исключающие одна другую, не ведающие милосердия силы.
Так же, как осажденное войско, состоявшее не из одних лишь казанцев, но и крымцев, ногайцев и угодивших разными путями на ханскую службу марийцев и удмуртов, пестрым было и осаждающее войско. Под стенами города стояли, главным образом, русские стрельцы, пушкари и прочие ратники, но были среди них и наемники — немцы, фряги и ляхи[26]; под русскими стягами готовились к битве татарский полк Шагали-хана, а также чуваши и марийцы Горной стороны, недавно ставшие по собственной воле подданными царя Ивана. В полку, в котором сошелся такой вот разноплеменный люд, был даже выросший на берегу Асылыкуля башкирский егет — наш многострадальный Ташбай.
О начале битвы возвестил пушечный гром. Поставленные против всех пяти городских ворот пушки ударили тяжелыми ядрами по каменным и дубовым укреплениям казанцев, затем к воротам хлынули русские воины, однако из крепостных башен и со стен осыпали их стрелами — пришлось отойти. Вновь и вновь повторялись попытки захватить ворота, и каждый раз защитники ворот, разя нападающих стрелами, забрасывая камнями, обливая горячей смолой, вынуждали их отхлынуть.
К воротам начали придвигать туры, построенные службой Ивана Выродкова «фряжским обычаем» — с бойницами на трех уровнях. Пушкари получили возможность ударить через верхние бойницы по улицам города — поверх стен.
Казанцы предприняли отчаянную вылазку, чтобы захватить и сжечь туры. Свидетель схватки, русский летописец так передал свои впечатления: «От пушечного бою и от пищалнаго грому и от гласов и вопу и кричяния от обоих людей и от трескости оружии и не бысть слышати другу друга». Русским удалось отстоять туры, больше того — продвинуть их еще ближе к стенам города. Не выдержала пушечных ударов, рухнула башня Аталыковых ворот. Но других зримых результатов покуда не было.
Странной и бессмысленной казалась Ташбаю такая война. Подхваченный общим порывом, он кидался вместе со всеми к городским воротам, вместе со всеми отступал, это повторялось изо дня в день, и он не мог понять, зачем это нужно. Случалось его землякам на берегу далекого Асылыкуля схватиться с врагами. Налетали иногда на племя любители барымты. Но схватка происходила не по таким, как тут, уму непостижимым правилам. Там все было ясно: появились враги — пришли в действие луки. Туча острых, метких стрел кого угодно заставит дрогнуть и отступить. А уж если враг не повернет коня назад, приходит очередь ближнего боя — с копьем против копья, с дубинкой против дубинки. И дерись досыта. Вот где бой! Вот что можно назвать войной!