— Я могу ошибаться, но мы им нужны уж точно не для разговоров, — отметила я.
Девушка поджала губы.
— Они не пройдут отборочный тур, я надеюсь, — бросила она. — Находиться рядом с этими… Моя аристократическая честь не выдержит такого позора.
Серьёзно?
— То есть, перспектива стать драконьей содержанкой вашу аристократическую честь никак не трогает?
— Да вы… хамка! — взвилась она.
— Да, — я мило улыбнулась.
Она прищурилась.
— А я ведь могу намекнуть нужным людям, что вы проявляете неуважение к крылатым владыкам, — её голос стал сладок, как патока.
— Я проявляю неуважение к вам, а не к владыкам, — отозвалась я безмятежно. — Или уже мните, что вас выбрали? Так нас тут пять тысяч таких, смею напомнить.
Холёная девица взвилась на ноги.
— С вашего позволения, я освежусь, — процедила она сквозь зубы. — И надеюсь, что к моему возвращению вас здесь не будет.
— Надейтесь, — щедро разрешила я. — Говорят, что надежда — светлое чувство.
Её буквально перекосило от бешенства. Я почувствовала, как моё собственное настроение стремительно повышается: хоть какое-никакое, а развлечение…
— Вы пожалеете о своей дерзости, не будь я Аделина Монтамир! — бросила она и удалилась.
Пф. Деточка, будь ты хоть пупом земли, очень сомневаюсь, что сможешь доставить мне больше неприятностей, чем у меня уже есть.
— Это было занимательно, — ну вот, ещё кто-то решил со мной пообщаться. И снова — человеческая аристократка. Неужели пример этой Аделины был недостаточно показательным? Очередную девушку, породистую брюнетку с белоснежной кожей, я решила просто проигнорировать в надежде, что сама отстанет.
Но не судьба.
— Вас тоже отправила сюда семья, как я понимаю?
Угу, семья. Милая и добрая семейка отпетых психов и весёлых головорезов, в которой не так давно сменился вожак.
— Некоторым образом, — ответила я. — Скажем, мои опекуны заинтересованы в этом.
— Ох, — она сочувствующе покачала головой. — Я оказалась в точно такой же ситуации!
У, деточка… сомневаюсь.
— Мне это тоже представляется унизительным, — она поджала губы, внимательно глядя на меня. — Все эти отборы… Будь мой отец жив, никогда не допустил бы такого. Но его нет. А у старшего брата свои представления о правильном.
— Ясно, — я отвернулась.
Интересно, что сказал бы мой отец, увидь он меня сейчас? Наверняка покачал бы головой, но не сердито, а очень огорчённо. Так, как он порой журил своих маленьких пациентов. “Ну что же вы, мой юный лорд. Опять переели конфет?” — его голос настиг меня откуда-то из прошлого.
Наверное, он бы сказал сейчас: “Как же так, Лил? Разве такой я тебя воспитывал?”