Блэквуд нашел способ существования здесь, но мудрость, которой он поделился, все равно оставалась загадочной. «Что-то отдаешь, что-то берешь». Что это означало в реальности – не на словах, а в определенное время и в определенном месте? Как это применить к ситуации, случившейся у костра черных, когда белый человек и черный человек пытались понять друг друга, произнося слова, в которых не было никакого толку?
К тому моменту, когда солнце позолотило верхушки деревьев в лесу, он уже добрался до долины. Это было спокойное, тихое место. Вода, хоть и чистая, была цвета крепкого чая. Оба берега заросли мангровыми деревьями. За ними, на узкой полоске ровной земли, росли казуарины, а за ними на каждой стороне высились крутые каменистые склоны.
Москиты здесь были свирепые. Торнхилл наблюдал за одним, особенно здоровенным, с полосатыми лапами, который пытался жалом пробить ему рукав рубахи, пока жало не согнулось. Где-то на дереве пела птица, она раз за разом издавала переливчатые звуки, будто звонила в серебряный колокольчик. Из воды выскочила и снова скрылась рыбина, блеснув на солнце серебром. Река и все вдоль нее затаилось, наблюдая за ним.
Миль через пять земля за мангровыми зарослями выровнялось, как будто река локтем отодвинула каменистый склон и щедро выдала мягкий покатый участок земли. Там он и увидел поднимавшийся в небо дымок, который наверняка принадлежал Блэквуду.
На берегу не было видно никакого причала, даже прохода в мангровых зарослях, куда можно было бы загнать лодку. Торнхилл проплыл еще немного и заметил наконец прореху, куда зашел, отталкиваясь веслом. Казалось, это тупик, но он пробрался сквозь защитный барьер ветвей и снова вышел к полоске чистой воды, заканчивавшейся бревенчатыми мостками. К ним, ведущим к укромному заросшему травой берегу, была пришвартована рыбачья плоскодонка Блэквуда.
Местность напоминала его собственный мыс, каким он был в самом начале, – мангровые заросли, казуарины, а потом открытое пространство с редкими деревьями. Окруженная скалами, в раннем свете дня сверкала цинковым блеском лагуна. Она тоже поросла казуаринами – отколовшийся от реки кусок, забытый среди скал.
Теперь он увидел и сам дом Блэквуда, сложенный из горбыля и крытый корой, посадку кукурузы, изумрудно-зеленую в ранних лучах солнца, кур, копошащихся в земле. И дом, и делянка вольно расположились среди деревьев. В отличие от Торнхилла и остальных, Блэквуд не расчищал свои угодья. Здесь не было лысых участков, заваленных спиленными деревьями – приметами начала и конца цивилизации. Здесь сосуществовали и обжитое, и лес.