«Послушай, Сэл», – начал он, но в этот момент откуда-то возник Дэн. Он раскраснелся от бега и, задыхаясь, пытался им что-то сказать. Они вынуждены были ждать, пока он отдышится. Дэн выпалил: «Они сожгли Головастого. Я видел, как оттуда поднимается дым».
Торнхилл ждал, что Сэл хотя бы взглянет на него, но она не смотрела. «Уилли, – сказала она, – свяжи в узлы все наши вещи, и отнеси к реке. А ты, Дик, собери все инструменты».
И, подхватив Мэри и придерживая за руку Джонни, пошла к хижине. Торнхиллу, чтобы остановить ее, пришлось снова схватить ее за руку. «Послушай, Сэл», – повторил он. Но она не дала ему договорить: «Поезжай и помоги Головастому. Мы отправимся, когда вернешься, – наконец она прямо посмотрела на него. – С тобой или без тебя, Уилл, выбирай».
• • •
Они вывели «Надежду» на середину реки и сразу же увидели дым, поднимавшийся от того места, где жил Головастый. Лодка вошла в устье Диллон-Крик. Торнхилл всматривался вперед, но не увидел ни хижины, ни плоскодонки, обычно привязанной к берегу. Ему захотелось отвернуться, смотреть только на утесы да вспененную ветерком воду.
Но Нед, перегнувшись через борт, сказал: «Что-то там происходит, мистер Торнхилл», и неохотно взмахнул веслом.
Не было видно никого живого – ни Головастого, ни собаки, ни роющихся в земле кур.
А потом они увидели лодку. Пробить дно всегда непросто, однако оно было пробито – по обеим сторонам киля зияли дыры, весла изрублены в щепки. За сожженным, как у Торнхилла, кукурузным полем, там, где у Головатого стояла хижина, виднелась лишь груда дымящихся головешек с торчащими из них обугленными балками.
Дэн выдавил сиплым от страха голосом: «Черные его прикончили!»
Долина была безжизненной, лишь дым медленно поднимался над ней. Торнхилл взял лежавшие на носу ружья, зарядил их. Четвертое ружье он оставил Уилли, представил себе, как мальчик с гордостью с ним расхаживает. Понадеялся, что тот не совершит никакой глупости. Дэн достал нож и привязал его к багру.
Готовились они не спеша, и, пока готовились, ничто в том месте, которое раньше принадлежало Головастому, не изменилось.
Наконец Торнхилл, взяв ружье, сошел на берег. Он шел первым, рука, которой он держал ружье, была скользкой от пота. Под ногами он услышал хруст, глянул – он ступал по разбитым тарелкам Головастого. На кусте висела изодранная в клочья рубашка. Жестяная кружка была смята с такой силой, что впечаталась в землю.
Возле сгоревшей хижины валялась собака, по-прежнему на цепи, но с перерезанным горлом.
Единственное, что уцелело при пожаре, – бочка с водой. За ней они и нашли Головастого. Он лежал на спине, словно прилег полюбоваться солнцем, из живота у него торчало копье.