— Так до кого вас везти? — справился кучер.
— К Сладкомеду, — ответила мать, — Трофиму Петровичу.
— Он куда.
— Знаете такого?
— Сладкомеда не знать? Я тут усех знаю, старый горобец… А он, дочка, хто тебе будет?
— Дядя. Отца покойного двоюродный брат.
— Отак? — чему-то удивился дедок. — Дядя, значить.
— А что?
— Та ничо́го, так соби… Гей, инвалиды!
Мокрой дороге не было конца, и Юрке стало безразлично, куда они едут и где пристанут сегодня. Только очень хотелось есть.
— Хлопчак! — Дед легонько постучал кнутовищем по Юркиному укрытию. — Тигру не проспи.
— Какую? — высунул Юрка голову из-под мешка.
— Зараз побачишь. Здоровая тигра.
Отлогий подъем вывел их к двум невысоким курганам.
— От вона, красавица. Полюбуйся.
Впереди, у дороги, мрачной угловатой громадиной застыл немецкий танк. Он как будто притаился перед прыжком: сейчас рявкнет и бросится на них… Но нет, башня его была повернута в сторону, пушка глядела в землю. Вот они с ним поравнялись. Две черные пробоины зияли в боку «тигра», лежала на земле перебитая гусеница.
— Разделали наши хлопцы под орех, — удовлетворенно крякнул дед. — Отпрыгался зверюка.
Они въезжали в Раздольное. После выжженной Устиновки неправдоподобно здесь выглядели нетронутые хаты, ровненькие заборы; а длинный ряд пирамидальных тополей придавал улице почти праздничный вид.
— Не успели тут подпалить, — сообщил дед с таким достоинством, точно в этом была и его заслуга. — Окружения спугалися, драпанули галопом.
Но таким было не все село. По западному, противоположному от въезда, покатому склону долины чернели хаты без крыш: там прошел огонь.
— Кому як повезло, — заметил дедок.
— А ваша хата где? — спросила мать.
— Моя была на том боку. Я сгорел до основания. Начинаю теперь все спервоначалу… Ну от, приехали. Он, де ваш Сладкомед, — указал он кнутом. — Хата с петухом, под черепицей. Не хата — пи́санка.
Он вылез из дождевика, подал матери чемодан, два узла и развернул подводу.
— Помощь яка потребуется чи там шо — спросите на конюшне Мосея Черноштана. Я там кажный день. Хлеб-соль вам… Гей, инвалиды! Пошли до дому.
Хата Сладкомеда Юрке понравилась. Наверное потому, что была с петухом. Разве может быть плохой такая хата? От улицы ее отделял крепкий тын, выплетенный из лозы; позади нее, нависая над крышей густыми кронами, росли два могучих дерева непонятной породы. Возле тына мать поставила чемодан, расправила на себе примятое за дорогу, сырое платье, одернула и Юркин пиджачишко, вздохнула, преодолевая, видимо, некоторую нерешительность, и они вошли в калитку.
Откуда-то послышалось глухое рычание, звякнула цепь, и навстречу им из-за сарая вылетел здоровенный черный кобель. Они успели отскочить, мать заслонила Юрку, сама — защитилась чемоданом.