— Пошел!.. Пошел вон!
Кобель чуть-чуть не достал ее: не хватило проволоки, протянутой у земли, но которой скользила цепь. Он встал на дыбы, захрапел, потом отрывисто и злобно загавкал, припадая на все четыре лапы и разбрасывая ошметья грязи.
— Мам, уйдем! — Юрка не на шутку испугался: у кобеля были такие свирепые глаза, что, если бы сорвался с привязи, живыми их со двора не выпустил.
На порог вышла бабка в длинной юбке и кофте внакидку:
— Пират! А ну на место, дурило бешеный… Хто там? На место, Пират!
Пес не слушался, даже морду не поворотил. Бабка ухватила цепь, с трудом затащила кобеля в сарай и захлопнула перед его пастью решетчатую дверь.
— Сиди, дурило такой. Ач, на людей кидается, сатана!
Она подошла, разглядывая гостей.
— Не узнаете, тетя Поля? — смущенно сказала мать.
— Лю-у-да! — всплеснула бабка руками и — в слезы; обняла мать. — Племянничка ты наша! Ще й с хлопчиком. Бедные мои. Звидкиля ж то вы идете?.. Та скорей у хату, бо мокро.
В сенях оставили вещи, мать сняла туфли, Юрка — сандалеты. Вошли в просторную кухню. Здесь была большая печь, а под ее могучим боком — невысокая плитка.
— Сидайте, мои хорошие, грейтеся с дороги. Зараз я подтоплю, тепленько вам будет… Так звидкиля ты, Людочка?
— Из Устиновки.
— Жила там?
— Полтора года.
— А до нас чого ж ни разу не прийшла? Я б тебе и зерна, и сальца, маслица дала. Коровку, слава богу, сберегли. И куры есть, и поросята. А нам с дедом багато не треба… Чего не прийшла?
— Да так как-то…
— Стеснялася? Своих чого стесняться? Ну, а ты як? — Хозяйка сняла с Юрки сморщенный пиджачок. — Растешь? Пережил немцев?
Юрка не знал, как ее называть. Матери она — тетка. А ему кто?
— Расту, баба Поля, — сказал он.
— От и молодец, так и треба. Вернется батько с войны, а ты вже — он який парубок… Проголодался у дороге? Скоро будем исты. Я швыденько, Люда. — Она опять накинула кофту и вышла.
Юрка осмотрелся. В хате было светло, прибрано, будто тут ждали гостей. Везде — вышитые занавески, на подоконниках цветы в горшочках; по стенам — фотографии в рамках; глиняный пол кухни устлан чистыми ряднами. В другой комнате, застекленная дверь в которую отворена, пол деревянный; там и дорожки ярче, виден диван, а над ним — ковер. Оконные рамы, двери, стол в кухне, шкаф с открытыми полками — все выкрашено белым. На полках расставлены кувшины, глечики, миски, блюда.
Тетка Полина принесла в сапетке соломы и кизяков.
— Я зараз, швыденько.
Она растопила плиту, поставила на нее кастрюлю и чугунок.
— Идите до огня, грейтеся.
Пока грелись, она резала хлеб, сало, огурцы, протирала рушником посуду, деревянные ложки.