Николай Сергеевич остановился. Только теперь он заметил, что тротуар весь усыпан листьями и что он топчет их. Ему стало неловко, даже стыдно перед кем-то. Он поднял голову: тополя стояли поблеклые, в желтых подпалинах, они поникли, прибитые ночным дождем и ветром… А почему это в небе такая тишина? Да, стрижи уже улетели. Значит, кончилось лето. «До чего же оно короткое у нас! — вздохнул Николай Сергеевич. — Не успел его разглядеть, за город ни разу не собрался выехать, а уже нет лета… Даже сад стороной обходишь, — укорил он себя. — Все куда-то спешишь».
Посмотрел на часы. Еще только половина девятого! А до конторы — два шага, вот она — за углом. Изменив своему правилу, Николай Сергеевич свернул к воротам сада — неуклюжим и огромным. «Кому это нужно было оцеплять сад забором, городить ворота-пугало?..»
Дойдя до первой скамейки, Николай Сергеевич открыл свой портфельчик, вынул старую газету, постелил ее, смахнув прежде со скамейки листья, и сел.
В саду тополя увядали почему-то еще быстрее, чем на улице: песчаные аллеи были сплошь устланы листьями — их не подметали уже, решив, что это больше не нужно; крупные капли падали с веток на листья, громко шлепая. Упали и на пиджак, на капроновую шляпу Николая Сергеевича, и он ссутулился. К его ногам сыпнула стайка воробьев. Непривычно серьезные, озабоченные, они молча, с деловитым видом искали что-то между листьями.
— Ну как, горожане? — наклонился к ним Николай Сергеевич. — А вы никуда улепетывать не собираетесь? Перезимуем? Оно верно, вам не привыкать, да все-таки…
Воробьи улетели. По аллее шагал военный — короткий, пухлый и очень важный. Николаю Сергеевичу показалось, что военный посмотрел на него осуждающе. «Видать, за пенсионера меня принял», — подумал Николай Сергеевич.
Он поспешил к выходу, сразу преобразился, и на крыльцо банка поднялся все тот же Николай Сергеевич Селезнев — замкнутый, строгий, отрешенный от окружающего.
И все-таки этот день, будто бы такой же, как прежние, чем-то тронул его, разбудил чувства, от которых он давно отвык. Ему захотелось посидеть где-нибудь в старом саду, выйти за город к реке, встретить зарю на высокой сопке, услышать, как, справляя свадьбы, ревут изюбры в осенней тайге. Николай Сергеевич неожиданно заново открыл в себе способность так же сильно, непосредственно, как и в далекие годы юности, чувствовать красоту природы, восторгаться ею, грустить вместе с нею — и обрадовался этому.
Сегодня у него было хорошее настроение — сотрудники это заметили. И еще обратили внимание, что Николай Сергеевич в окно часто поглядывает. Заключили: ждет кого-то. Очень удивились, когда он вдруг сказал: