Ложь Натальи, ее притворство и то, что она поставила Финна в дурацкое положение, - все это внезапно показалось незначительным перед угрозой возможной потери женщины, которая поставила Финна на грань любви и ненависти.
- Может, Наталья и больна, не знаю. Я не могу спросить об этом ее доктора. Даже наследный принц не имеет такого права. Моя сестра - независимый человек.
-А с чего ты взял, что ей полегчает, если она станет проводить больше времени со мной?
- Последний раз я видел, как моя сестра смеялась, когда она танцевала с тобой на свадьбе Элизы в Сиднее. Может, ты сумеешь снова ее развеселить?
Финн и Наталья договорились встретиться ранним утром следующего дня у высоких деревянных ворот замка. Когда Финн туда явился, он увидел, что Наталья уже ждет его. Она стояла спиной к нему, глядя на озеро внизу.
В ее одежде преобладали мрачные цвета: темно-серые брюки, черные сапоги, толстый шерстяной светло-серый пиджак, серебристый шарф. Ее темные волосы свободно рассыпались по плечам, сияя в лучах утреннего солнца.
На фоне высоких стен замка и озерной глади принцесса казалась хрупкой и одинокой. Финн ощутил прилив раскаяния из-за того, что так резко говорил с Натальей накануне, когда она старалась быть с ним честной.
Тристан сказал, что беспокоится за сестру. Его слова о депрессивном состоянии Натальи вызвали у Финна тревогу. Один из его школьных товарищей страдал от скрытой депрессии и в конце концов покончил с собой. Финн до сих пор корил себя за то, что не смог помочь другу. Школа настояла на том, чтобы все мальчики в классе посетили психолога. Именно тогда Финн узнал о симптомах депрессии и о том, как можно оказать человеку помощь, если видишь у него эти симптомы. Судя по описанию нынешнего состояния Натальи ее братом, у принцессы налицо признаки депрессии.
Ей сейчас нужны доброта и понимание, а не осуждение. Финн решил, что должен объяснить свою, возможно, чрезмерную реакцию на поразительные новости об истинном статусе Натальи и принести свои извинения.
Он окликнул ее:
- Наталья!
Вздрогнув, она повернулась, и, к удивлению Финна, на ее лице на мгновение отразился восторг, впрочем тут же сменившийся выражением вежливого безразличия, почти надменности. Но оно не имело ничего общего с высокомерием принцессы - скорее, за этой маской скрывалась боль отвергнутой женщины.
Финн мысленно проклял себя за вырвавшиеся у него жестокие слова, которыми он пытался скрыть свою раненую гордость и обиду на внезапное исчезновение Натали.
- Ты назвал меня Наталья, - сказала она, когда Финн подошел ближе и остановился на расстоянии протянутой руки.