– И немного Бальтазарова, – буркнула Эрин. И первой потянула наверх простую светлую рубашку, которая, по её мнению, Шая только портила.
Мощные мышцы рук, груди, живота ощущались под ладонями будто стальные. Такую красоту скрывать под всякими тряпками попросту противозаконно! Не прикасаться к ней – тоже. А Эрин, хоть и водилась с Гильдией убийц, считала себя вполне законопослушной девочкой. Потому и принялась гладить, трогать, сжимать в ладонях… Пожалуй, не слишком томно и по-подростковому поспешно, но кто знает этих вздорных грифонов, вдруг передумает?..
Не передумает.
Всякие слова, которые можно было сказать, все дурные мысли сбились в один ком, да так и застряли в горле, а мозги превратились в кипящую жижу, стоило только Шаю запустить руки ей под рубашку.
Горячие губы коротко прижались к шее, а затем острые зубы сомкнулись на краешке уха, заставив Эрин вздрогнуть и судорожно выдохнуть.
– Н-не трогай уши, – промямлила она кое-как. – Не… нечестно!
Шай рассмеялся тихо и низко, отчего по коже пробежали мурашки.
– Честности не будет, маленькая фея. И пощады тоже. Я собираюсь сожрать тебя с потрохами.
И, схватившись за ворот её рубашки, совсем простой, рабочей, наверняка не подходящей для свиданий с потенциальным любовником, с треском разодрал ту на два лоскута.
– Животное, – фыркнула Эрин. – Нет, не грязное, а просто…
– О, заткнись, – закатил глаза Шай.
И, пресекая всякие ехидные комментарии, которые у Эрин уже и в помине не было, вновь полез целоваться. Его руки блуждали по всему телу, сильные, крепкие, горячие. В этих руках Эрин предпочла бы остаться навсегда, плавиться в них, таять от каждого шального прикосновения. От пальцев, ласкающих обнажённую грудь, то царапая, то сжимая; от ладоней, скользящих вниз по животу, и снова от пальцев, на сей раз дергающих застежку на её штанах. А уж когда Шай сжал её ягодицы в своих ручищах, выцеловывая шею так рьяно, что ни о чем думать не получалось вообще, Эрин и вовсе потерялась для этого бренного мира.
Ну просто потому что.
Кажется, до постели, неприбранной с утра, Шай чуть не тащил её на руках, умудряясь избавляться от одежды, своей и её, прямо на ходу. На подушки и скомканное одеяло, по крайней мере, они упали уже без неё – Эрин только и успела, что выдохнуть, прежде чем её накрыло чужое сильное тело. Да так и умерла – потому что живым настолько хорошо быть не может.
Она металась по постели, цепляясь за сильные плечи, охотно подставляла губы, шею… уши, чтоб их к фейри, и умирала, от счастья, любви, желания, от безумной реальности происходящего. Потому что ни в одном видении всё не было настолько… настолько… немыслимо хорошо.