Когда Оскар зашёл в палату мистера Деверо, Мэрилин лежала, свернувшись калачиком, в ногах его кровати.
– Кто-то осмелел, – сказал ей Оскар, но ответил вместо неё мистер Деверо:
– Я решил, что раз уж она собирается украсть мою душу, она это заслужила, – сказал он.
Оскар ничего не понял, но вот самому мистеру Деверо всё было вполне понятно – настолько, что он больше не смотрел на свою верную кошку с подозрением.
– Ну что, как прошёл сбор урожая? – спросил он, и Оскар понял, что мистер Деверо сейчас в себе. И не просто в себе. Он словно стоял рядом с Оскаром на железнодорожных путях, когда Оскару это нужно было больше всего.
– Ничего толком не уродилось, – ответил он, и мистер Деверо медленно кивнул, словно когда-то сам пережил нечто подобное. Оскар попытался представить, как за мистером Деверо гонится трёхфутовый кролик, щёлкая зубами, но не смог.
– Но я рад, что покопался в земле, – сказал Оскар. Эти слова, похоже, порадовали мистера Деверо, и тот улёгся спать. Мэрилин энергично мяла лапами место между его вытянутыми ступнями.
В комнате отдыха Оскар нашёл маму. С ней он не разговаривал с самого утра, да и то тогда он только объяснил, что игрушка «немного повредила» двери и на следующих выходных он их починит, а всю оставшуюся жизнь будет копить на новую дверь гаража. Мама, впрочем, его почти не слушала. Похоже, их перепалка по телефону оставила в её душе намного бо́льшую зияющую дыру, чем та, что мог бы проделать Плюштрап.
Он чувствовал себя просто ужасно, так что решил сделать кое-что, что, конечно, вряд ли исправит случившееся, но он, по крайней мере, постарается. Он взял свои оставшиеся деньги, сходил в «Хеллоуин-холл Хэла» и купил там маленькую пластиковую тыкву-лампу и два пакетика миндаля в шоколаде, который мама так любила. Он сложил драже в тыкву-лампу и спрятал её в шкаф в комнате отдыха, собираясь достать её, когда мама придёт за своей первой кружкой кофе.
Когда он протянул ей лампу, мама улыбнулась, но ему показалось, что такой печальной она не выглядела с тех самых пор, как умер папа.
Тем не менее она схватила его в крепчайшие за последнее время объятия, так, что рёбра затрещали, и хотя Оскар едва мог дышать в её сильнейшей хватке, он очень обрадовался, поняв, что всё-таки не добил её.
– Я никогда не хотела так зависеть от тебя, – шепнула она, обняв его.
Оскар удивился. Он думал, что она печалится из-за папы, и даже не задумывался, что главной причиной может быть она сама.
– Всё нормально, – он даже сам удивился своей искренности.
Всё действительно было нормально. Не всегда, но, может быть, благодаря именно этому хорошие времена казались ещё лучше. Например, когда маме нравился его подарок. Или когда друзья реально рисковали жизнью ради того, чтобы он не сражался с чудовищем в одиночестве.