Но отсюда также следует, что о журнальных публикациях романа в 1975–1976 годах Липкин еще не знал. Или — не хотел упоминать.
Зато, как выше отмечено, мемуарист заверил, что ему «стало известно», на какие обстоятельства ссылались «зарубежные издатели русской литературы», в течение пяти лет отвергавшие роман «Жизнь и судьба». Они якобы утверждали, будто сама тема «второй мировой войны» неинтересна «теперешним читателям», и «о лагерях уже написал Солженицын». В результате, подчеркнул Липкин, главную книгу Гроссмана впервые опубликовал владелец именно «некоммерческого издательства».
Про неуместность ссылок на коммерческую целесообразность сказано выше. И разумеется, тему «второй мировой войны» не игнорировали тогда «зарубежные издатели русской литературы». Книги «о лагерях» тоже печатались. Например, Копелева, Шаламова[143].
Вряд ли о том не знал Липкин. Симптоматично же его стремление объяснить, почему так долго пришлось ждать публикацию романа.
Получилось, что причин — две. Во-первых, не сразу удалось сделать удачную копию. А во-вторых, «зарубежные издатели русской литературы» саботировали публикацию гроссмановского романа, ссылаясь на коммерческую нецелесообразность.
Других причин, то есть помех не было. Если, конечно, верить Липкину.
Характерно, что он так и не объяснил, каким же образом попала копия за границу. Но подразумевалось, что это и не его забота: Войнович должен был обеспечить доставку.
После издания гроссмановского романа в СССР и публикации там мемуаров Липкина вместе с послесловием Войнович был уже более откровенен. Не раз описывал, с чьей помощью один из микрофильмов попал за границу и кто нашел там издателя, выпустившего гроссмановскую книгу. Например, в интервью телефильма немецкого режиссера Г. Бильштайна (H. Billstein) «Литературная контрабанда из Советского Союза»[144].
Войнович там назвал курьера. По его словам, третий раз копирование и обратился к учившейся в Москве иностранной аспирантке — «Розмари Циглер. Она была моим близким другом. Она мне очень помогала, и вообще я ей очень благодарен. Она всегда помогала, переправляла все, что я ей давал — и мои, и чужие рукописи. Она была славистом из Австрии, жила в то время в Москве. Я позвал ее к себе и сказал: „Розмари, у меня есть рукопись. Это очень важно“. Я рассказал историю этого романа, сказал, что очень важно, чтобы этот роман появился. Сказал: „Пожалуйста, сделай все, что ты можешь“».
В фильме есть интервью с Циглер. Она сообщила, что Войнович «отдал пленку. Там, думаю, было две бобины».
Именно «бобины». Как выше отмечено, пленки весьма часто друг на друга наматывали.