Потому сотрудники редакции «много обнадеживали» автора «Крутого маршрута». Не лукавили, а рассуждали, сообразно планам главреда. Вот Гинзбург и не беспокоило, что постоянно откладывается публикация рукописи, уже прошедшей этап редактуры.
Но вновь подчеркнем: согласно письму директора ЦПА ИМЛ рукопись «Крутого маршрута» уже хранилась там в январе 1966 года. А Гинзбург, по ее словам, узнала о новом решении главреда «Юности» почти десять месяцев спустя.
Допустимо, что ошиблась в сроках. Если и так, ошибка непринципиальна. Месяц, два или даже три — от этого не меняется ничего. Важно, что Полевой вдруг решил не публиковать рукопись, уже прошедшую редактуру, и распорядился передать ее ЦПА ИМЛ, а Гинзбург о новом решении главреда не сообщали. И то и другое — не случайность.
Значит, два вопроса уместны. Первый — в силу каких причин главред «Юности», изначально санкционировавший подготовку «Крутого маршрута» к печати, распорядился все же передать рукопись ЦПА ИМЛ. Второй, соответственно, почему ни Полевой, ни его сотрудники долго не сообщали Гинзбург о новом решении.
Ответы на оба вопроса подсказывает литературно-политический контекст. 12 января 1966 года, как уже отмечено выше, газета «Известия» напечатала статью Еремина «Перевертыши». Шла подготовка к судебному процессу, который должен был завершить «дело Синявского и Даниэля».
Допустимо, что Полевой гораздо раньше получил сведения об аресте Синявского и Даниэля. Ну а 5 декабря 1965 года — несанкционированный митинг на Пушкинской площади, о чем знали все московские литераторы.
Политическая ситуация менялась. Вот Полевой и решил «посоветоваться» в соответствующем отделе ЦК партии. Обычный прием. Туда за «советами» обращались все главреды столичных изданий, что уже отмечалось выше.
Главред «Юности» получил совет вскоре. И в январе 1966 года рукопись Гинзбург была уже в ЦПА ИМЛ.
Но только к этому партийный совет не сводился. Рекомендовано было еще и повременить с уведомлением Гинзбург о судьбе рукописи.
Стоит подчеркнуть: не Полевой так решил, ему была отнюдь не свойственна бестактность. За него решение принято. И если учитывать политический контекст, оно вполне целесообразно.
Гинзбург могла бы как личное оскорбление воспринять отказ публиковать «Крутой маршрут» — после того, как ее «обнадеживали» почти что полтора года. Сгоряча попыталась бы отправить рукопись за границу, и удача не исключалась. А на фоне готовившегося судебного процесса по «делу Синявского и Даниэля» новая антисталинская заграничная публикация, да еще скандал в связи с преследованием бывшей лагерницы, реабилитированной коммунистки — совсем уж некстати. Тут выждать требовалось.