Парни в ужасе остановились и издалека смотрели на трупы, застывшие в самых невероятных позах — как их застала смерть.
— Здесь что-то произошло, — заметил Бодра.
И тут он увидел гитлеровского майора. Он лежал на спине, широко раскинув руки. На груди великолепный цейсовский бинокль, на ногах новые сапоги. Бодра мысленно уже завладел и биноклем, и сапогами.
Он поспешно подошел к майору, хотя никто не собирался его обгонять. Бинокль, даже не взглянув в него, он повесил себе на шею и начал стаскивать сапоги, но они не снимались: то ли были малы майору, то ли примерзли к его ногам. Он дернул раз, другой, но сдвинулся весь труп, стуча по заледеневшему снегу.
— Встань на него, — попросил Бодра Салаи. — Черт бы его побрал! Никак не желает расставаться с сапогами!
Маткович позеленел и отвернулся.
— Видеть не могу, — сказал он.
— Чего ты не можешь? У меня дырявые сапоги, а ему они уже не нужны.
Салаи встал на живот майора, и только тогда Бодре удалось стащить сапоги с мертвого.
— Подумать только! — с довольным видом произнес Бодра, разглядывая теплые, на бараньем меху, сапоги. Он тут же снял свои и натянул новые. Сделав несколько шагов по полянке, похвастался: — Словно специально для меня тачали. — И махнул рукой, что можно двигаться дальше.
Йенци тем временем бродил возле трупов и собирал консервы. Ко дну некоторых банок были прикреплены таблетки сухого спирта: достаточно поджечь — и ешь горячее! Он сунул несколько банок себе в вещмешок. Наверное, он бы и еще взял, но тут Бодра услышал треск сучьев. Он огляделся, но никого не увидел.
— Спрячьтесь за деревья, — сказал он. — Кажется, кто-то идет.
— А вдруг это наши?! — обрадовался Вереш.
— Может, да, а может, и нет. Это или русские, или немцы.
— Если немцы, это не беда.
— Но и ничего хорошего. С ними всегда много хлопот, можешь мне поверить. Сразу же спросят, чего мы тут ищем, почему не в части, в два счета объявят дезертирами и, пока ты соберешься объяснить, расстреляют, и все!
— Но ведь не мы бросили…
— Тихо!
Бодра осмотрел в бинокль местность и на другом конце поляны, шагах в двухстах от них, заметил среди деревьев трех немцев, принадлежавших, видимо, к разгромленной части. Они шли осторожно, держа оружие наготове.
Бодра протянул бинокль Верешу.
— Посмотри направо от орудия, — сказал он. — Чуть подальше и правее.
Немцы не спеша вышли на поляну. Оглянулись и что-то прокричали.
— Они спрашивают, — перевел Вереш, — есть ли тут кто.
«Пусть себе спрашивают», — подумал Бодра.
Гитлеровцы тем временем подошли к трупам и начали собирать консервы.
Салаи, стоявший шагах в пятнадцати от Бодры за стволом большого дерева, слабеющим голосом произнес: