— Сами придумали? — полюбопытствовал я, отметив про себя ту ассоциацию, которое это прозвище вызывает с именем Циммер и ее нынешним положением.
— Да. А что, не нравится? — с какой-то подозрительностью спросила девушка.
— Нет, почему же? — отвечая, я медленно обходил мех, который, на первый взгляд, был в идеальном состоянии. — Многие мехвоины дают прозвища своим стальным друзьям, а этот герб на груди просто великолепен.
— Правда?! — Анжела явно обрадовалась моему комплименту, теперь она говорила с какой-то детской непосредственностью. — А то многие командиры отрядов, которые видели моего «Ангела», просто смеялись…
— Значит, они просто не понимают настоящей красоты, — пожал я плечами. — Думаю, наши «девочки» станут близкими подружками…
— Наши «девочки»?! — в голосе Циммер звучало искреннее недоумение.
— Мой «Центурион» тоже издавна имеет прозвище — «Леди Смерть».
— Отчего так мрачно?
— Это связано с древней семейной легендой. Дело в том, что род отца очень старинный, он занимал высокое положение еще на стародавней Терре, кажется на каком-то острове Британия. Так вот, предание гласит, что в фамильном замке там обитало привидение, которое называли «Дама в Белом» или «Леди Смерть», так как тот, кто его видел, непременно скоро погибал.
Я слегка улыбнулся, глядя на расширенные в удивленном испуге глаза Анжелы, которые от этого стали еще более манящими. И тут до нее дошел смысл моих предыдущих слов.
— Если вы сказали, что наши мехи станут «подружками», значит, я принята в отряд?! — судя по прозвучавшей в голосе отчаянной надежде, девушка на это даже не рассчитывала.
— В отряд-то вы приняты, но вот сможете ли там удержаться — это будет зависеть только от вас самой, — я не стал упоминать о том, что у меня практически нет иного выхода, как принять ее, затем улыбнулся. — Ну что, перейдем на «ты», как полагается сослуживцам?
— Конечно! — радостно согласилась Анжела.
Теперь она заметно расслабилась. Посмотрев на девушку, я понял, что признание ее членом отряда было важно для нее не столько с финансовой точки зрения, так как она не могла бы надеяться на щедрую оплату еще очень долго, сколько для самоутверждения. Очевидно, в детстве ее слишком баловали, и она привыкла к вседозволенности, к тому, что любой ее каприз немедленно исполнялся. Перестав ставить себе ограничения, Циммер несомненно была в шоке, когда семья изгнала девушку лишь, по ее мнению, за то, что она удовлетворяла некоторые свои «невинные» желания. Теперь же Анжела хотела доказать и самой себе, и семье, что может добиться в жизни успеха сама и сделать это очень опасным, но уважаемым в обществе способом. Пожалуй, на это и рассчитывал ее отец, даря мех.