— Вы все время ссоритесь, — заговорил Женька, — мне это надоело, я лучше уйду. У меня дела.
— Ты идешь гонять мяч, — ответила ему Лада, — никаких дел у тебя нет вовсе.
— Я не просто гоняю мяч, а тренируюсь, — с достоинством ответил Женька.
Он взял кусок пирога, сунул в карман и выскочил из кухни. Девочки молча принялись перемывать посуду.
— Когда уезжает дядя Митя, ты становишься несносной, — заговорила Дана.
Лада подняла голову, собираясь ответить, но в дверь просунулась голова Женьки.
— Ты обещала мне нарисовать бригантину! — с упреком сказал он, обращаясь к Дане. — Обещаешь целую неделю.
— Я же нарисовала тебе шаланду.
— Шаланду ты обещала давно, теперь мне нужна бригантина.
— Хорошо, сегодня нарисую бригантину.
Лада, забыв о размолвке с Даной, неожиданно для самой себя попросила:
— А мне нарисуй пирата в платке.
— Ты ведь и сама умеешь рисовать. Если бы ты захотела… В живописи надо быть прилежной, — это наставление получилось у Даны таким классически-строгим, что Лада скорчила мину.
— Я не собираюсь стать художницей, как ты.
— Не забудь про бригантину! — крикнул Женька и убежал.
— Не знаю, кем ты хочешь стать, — продолжала Дана покровительственным тоном взрослой, — но я полагаю… — Она не закончила фразу и заговорила с прежней горячностью и обидой: — Я видела твою карикатуру на тетю Шуру. Ты злая, злая! Я не могу понять, за что ты так не любишь ее?
— Я же не спрашиваю тебя, отчего тетя Шура не любит папу Митю! — отпарировала Лада. — Она такая принцесса, да?
У Даны выступил румянец, она поднесла руку тыльной стороной ладони к щеке, видимо, стараясь скрыть предательский румянец, и Лада торжествующе добавила: — Видишь, ты даже покраснела! Значит, я сказала правду.
— Что ты понимаешь, — начала Дана, — тетя Шура… она не может забыть отца Женьки. Она любит его!
— Отец Женьки давно умер. А Женька… он любит папу Митю. Он… как и я, любит папу Митю! — У Лады сузились глаза, она швырнула полотенце и пошла к выходу.
— По-твоему, если человек умер, его надо забыть? — спросила Дана. — Ты просто глупая девчонка!
— Мне не о чем с тобой говорить, — ответила Лада, стоя на пороге, — потому что ты говоришь со мной, как с неравной тебе. Воображаешь, что если старше меня на каких-то четыре года и уже учишься в Москве, то можешь на меня кричать? Папа Митя никогда так не говорит со мной, хотя он намного старше меня и даже старше твоей дорогой тети Шуры на целых два года! Он всю жизнь… всю жизнь любит эту… эту Александру Андреевну. Он — лучше всех, а она… Вы обе… и ты тоже… мучительницы, вот вы кто! Ты тоже мучаешь Юхана. Думаешь, я не знаю? Вы обе — воображалы!